Люк вздохнул.

– Пожалуй. Но сейчас меня волнует ещё один человек. Я знаю, что у него тоже есть свои тени, в которых ему пока может быть сложно разобраться, как мне когда-то. Но я не могу ему помочь, я по себе знаю: здесь можно справиться только самому.

– Ты прав, Люк, ― тихо ответил Гектор. ― Ты можешь только быть рядом и дать совет, когда он будет нужен. А главное ― поддерживать и любить. Это то, что больше всего нужно твоему сыну. Остальное он найдёт сам.

– Я знал, что вы поймёте, о ком я говорю, учитель. Ник говорит, что он слишком похож на меня…

– Разве для отца это не повод для гордости?

– Я горжусь им, Гектор. Но и боюсь за него. На этом пути слишком много штормов.

– Буря пройдёт, но море останется, Люк. Когда тучи разойдутся, звёзды покажутся ярче. Все мы ― капитаны своих кораблей, вести которые приходится в непогоду и в штиль. Из вашего с Мэри сына выйдет хороший капитан. Я верю в это.

– Спасибо, Гектор, ― Люк улыбнулся, и его улыбка была такой же светлой и немного грустной, как много лет назад.

Он снова не выспался и во время занятий с отцом был невнимателен и никак не мог сосредоточиться. Дело даже было не в усталости, а в бесконечных мыслях о корабле из сна. Ему по-прежнему казалось, что такие сны не приходят просто так.

Когда Люк спросил, в чём дело, мальчик ответил, что плохо спал ночью и у него сильно болит голова. Отчасти это было правдой. Он думал, что отец не станет прерываться, но тот лишь вздохнул и отправил его отдохнуть. Артуру ужасно не хотелось его разочаровывать, но в голове и правда всё гудело, поэтому он кивнул и пошёл к себе.

Но на полпути к каюте Артур передумал и решил отправиться на верхнюю палубу. У него был свой уголок, где он мог побыть в одиночестве, и именно там мальчик любил предаваться своим мыслям и мечтам, не боясь, что кто-то отвлечёт его от этого занятия.

Он долго смотрел на волны, пытаясь прийти в себя. Обычно созерцание моря приносило ему успокоение. Можно было, конечно, сходить к маме и попросить дать ему настойки, которую она готовила по рецепту бабушки Кэтрин, или к дяде Нику, у которого тоже всегда было в запасе какое-нибудь лекарственное средство, но почему-то Артур подозревал, что это ему сейчас не поможет.

Он не хотел расстраивать отца, хотя знал, что он его поймёт. В последнее время Люк часто пытался расспросить его о том сне, но мальчику было нечего прибавить к тому, что он уже рассказывал. Да и его собственные чувства были так непонятны ему самому, что он не смог бы ни дать им какого-либо названия, ни описать. Почему-то на ум сразу приходило слово «тени», и больше ничего. Раньше оно означало всего лишь тёмный силуэт на земле в солнечный день. А теперь приобрело какие-то расплывчатые черты и вмещало в себя и сомнения, и страхи, и неявные надежды на что-то.

Постепенно Артур перестал опасаться этого сна. Больше того, сейчас он видел в нём что-то вроде предстоящего приключения. Может быть, не сейчас, но немного позже, когда он всему научится, когда сможет стать настоящим моряком, как отец, как дядя Ник и дядя Дик, как тётя Джесси. Когда он сможет стать настоящим капитаном.

Иногда ему казалось, что о море он знал ещё до своего рождения. Знал так, как можно знать о существовании рядом верного, надёжного друга. Море всегда было его лучшим другом. И, пожалуй, единственным.

Их жизнь не располагала к тому, чтобы у мальчика могли появиться постоянные друзья. Долгие плавания и странствия, переезды с места на место, месяцы в море, остановки в разных городах, где они могли остаться на день, а могли ― на несколько недель, бесконечный круговорот путешествий в погоне за ветром, или, может быть, вместе с ним… К одиннадцати годам Артур видел старые города Европы и шумные порты Латинской Америки, колоритные базары Востока и острова в океанах, подобные раю на Земле. Его друзьями на короткий срок становились бродячие музыканты и художники, торговцы, продающие диковинные украшения и экзотические фрукты, и дети, с которыми ему порой удавалось находить общий язык, даже не зная местного наречия. Но потом на «Рассвете» снова поднимали паруса, и он вновь шёл за горизонт, и страны и континенты снова мелькали перед глазами Артура, а в вышине безмятежно сияли звёзды, из года в год освещающие их странный, нескончаемый путь.