Генри только кивнул. Теперь у него не было никакого желания мотаться по базару. Он оставил Мунибу денег с поручением добавить к покупкам женскую одежду, посадил девушку перед собой на седло и поехал домой, осторожно поддерживая её левой рукой. «Куда её устроить? – думал он. – Прямо в мою спальню как-то не очень, ведь мы ещё толком не знакомы… К тому же ей нужна помощь врача. Пусть живёт в будуаре и приходит в себя».

Офицеры сидели на каменных скамьях во дворе, беседовали и курили трубки, когда в арочном проёме появился капитан с девушкой на руках.

– Вот это да! Наш капитан раздобыл себе девчонку, – прокомментировал Оскар.

– Джерри, нужна твоя помощь.

Врач отложил трубку и поднялся с места.

– Минутку, только соберу мой саквояж.

– Кстати, ты же говоришь по-итальянски?

Тот кивнул.

– Девчонка – итальянка?

– Да, и я всю дорогу чувствовал себя, как последний болван, пытаясь завязать с ней разговор на латыни…

Питерс заговорил с девушкой и перевёл:

– Она просит разрешения прежде всего помыться.

– Отлично, пусть оценит купальню. Муниб! Скажи повару, пусть бегом принесёт в мою комнату что-нибудь из еды и напитков…

Пока Тадефи мылась, Генри поднялся в свою спальню и принялся перетряхивать один из сундуков. Выбрал самый новый комплект белья из тонкого полотна и прекрасный шёлковый халат, чёрный с золотым орнаментом, который купил по случаю у португальского купца. Сбежал вниз и просунул одежду между ширмами, так, чтобы девушка её увидала.

К его радости, она спокойно отнеслась к перспективе носить мужские панталоны, обратив всё внимание на халат – принялась разглаживать ткань и разглядывать диковинные рисунки. Спохватившись, она подняла глаза и тихо произнесла несколько слов благодарности. Генри поклонился, снова взял своё приобретение на руки и понёс в будуар, где повар уже поставил поднос с едой. Но девушка поела совсем немного и откинулась на подушках, прикрыв глаза.

Вошёл врач, непринуждённо уселся на пуфик, раскрыл саквояж и принялся расставлять на столике флаконы и баночки, снабжённые ярлычками. Генри ободряюще кивнул Тадефи, которая расширенными глазами наблюдала за происходящим, вернулся в спальню и занялся укладыванием разбросанных вещей обратно в сундук. До него доносились то успокаивающие интонации Джереми, то срывающийся голос девушки. Наконец Питерс отдёрнул портьеру.

– Где ты гуляешь? Топай сюда. Тебе задание: втереть этот бальзам ей в фингал…

Она тихо лежала с закрытыми глазами, а Генри осторожными прикосновениями массировал кровоподтёк, задевая длинные ресницы, вдыхал запах её волос и чувствовал, что у него начинает кружиться голова. Тем временем врач налил стакан воды из кувшина, размешал в нём несколько ложек снадобий из своих флаконов и молча протянул другу. Генри, поддерживая Тадефи, поднёс напиток к её губам, потом уложил обратно на подушки и накрыл одеялом.

– Ну, что скажешь?

Врач жестом пригласил его выйти на галерею.

– Я дал твоей даме изрядную дозу успокоительного, пускай спит, не будем мешать…

– Она сильно ранена?

– Что я обнаружил: набор довольно сильных ушибов, истощение, обезвоживание, но в целом ничего критического. Если не проявятся какие-нибудь инфекции, недели через две-три сможет выходить на прогулки. По пульсу ясно, что она сильно нас боится, так что пока лишний раз её не беспокой, и пусть при ней лучше будет служанка.

Генри благодарно сжал его руку.

– Ещё одна просьба: научи меня говорить по-итальянски…

Капитан спустился в дворик и принялся безжалостно обламывать розы и жасмин. Критическим взглядом осмотрев довольно-таки растрёпанный букет, он постарался придать ему благородную форму, нашёл для него подходящее ведёрко и поднялся в комнату Тадефи. На столике стоял кувшин с водой, чашка, поднос с фруктами и несколько флаконов с лекарствами. Девушка крепко спала и даже не пошевелилась, когда Генри принялся расчищать место для цветов. Он расправил букет и полюбовался получившейся картиной. Всё это было настолько непохоже на вонючие казармы и кубрики, набитые храпящими мужчинами, что Генри понял, что совершенно не знает ту часть мира, которая населена женщинами.