С такими печалями я шагал по набережной и увидел его издалека. Сначала как размытое пятно, прилипшее к ограждению со стороны реки. Потом пятно оформилось в долговязую фигуру и шмякнулось мне под ноги.

Оказалось, подросток лет шестнадцати. Круглое лицо облепили черные волосы, белая рубашка с закатанными рукавами стала как вторая кожа, с потемневших джинсов бежала вода. Я не смог пройти мимо.

– Ты с ума сошел? Куда полез? Жить надоело? Не утонешь, так пневмонию схватишь! Бегом домой греться.

Но парень не думал подниматься, а лишь продолжал таращиться на меня. В шоке, наверное.

– Где ты живешь, далеко?

Я присел рядом и слегка встряхнул его. Он пожал плечами.

– А зовут тебя как?

– Не знаю.

Документов он при себе не имел, родных, друзей или соседей не помнил, где живет и чем занимается, не представлял. Помнил, как кинулся в воду за лодкой с людьми. Итого: тут у нас дезориентированный малолетний обормот с амнезией. И он видит во мне божество, которое решит все проблемы. Чудненько. Лучше этот день и не мог закончиться.

– Поднимайся, пойдем, – велел я, хотя понятия не имел, куда его девать, чтобы сдать с рук на руки и с чистой совестью отправиться спать. В полицию? Врачам? Или сначала высушить это чучело, пока, и правда, не схватил пневмонию?

Мы перешли дорогу (обормот шарахался от машин, пришлось тянуть за руку), свернули на проспект и оказались в праздничной толпе. Громыхала музыка, люди горланили, большие компании собирались вокруг музыкантов, летали разноцветные мыльные пузыри.

Точно. Только я мог забыть о трехсотлетии любимого города. Волшебная ночь, когда с треском ломаются подтаявшие столетия. Отличный подарок я преподнес ему в виде Котова.

Мы прорывались сквозь толпу, я, сам не зная, куда, уверенно тащил найденыша за собой. И тут снова увидел их – рабочих в комбинезонах и касках. Один пилил дерево, второй деловито отрывал от земли витую скамейку. Другие волокли в грузовик чугунную ограду. Интересно, их и ночью заставляют работать?

Найденыш послушно шагал следом, трясся и восторженно оглядывался. Но стоило нам свернуть в боковую улочку, он задергал меня за рукав, впервые произнеся связную фразу:

– Пожалуйста, давай зайдем сюда? Давай зайдем, дядька? Ревель! Там так красиво, так хорошо, зайдем!

– Какой я тебе дядька? – фыркнул я. Но согласился, что идея неплоха. Кафе «Старый Ревель» манило уютными огоньками и запахом кофе.

Внутри стояли всего три мощных деревянных стола, мы оказались единственными гостями. Стены были завешаны рыбацкими сетями, на столах громоздились корабельные фонари. Дощатый пол скрипел, как палуба. Для вызова официанта над барной стойкой висела рында, что привело обормота в полный восторг.

На зов явился бородатый боцман в морской форме и берете с помпоном. Он живо усадил нас у печки и организовал охотничьи колбаски, горячий сбитень и пирог с клюквой, а сам ушел на кухню, где сейчас же запел про «свистать всех наверх» и «море слабого не любит». Найденыш впал в совершенную эйфорию, от его высыхающей одежды валил пар, лицо теряло зеленоватую бледность и наливалось краской. Он уплетал ужин, повторяя на разные лады: «Ревель, Старый Ревель, я в Ревеле». Признаться, я тоже повеселел. Так здорово было сидеть в маленьком кубрике, греться у живого огня и смотреть, как оттаивает спасенный (уже казалось, что мной спасенный) найденыш.

– Дядька, а ты почему не ешь? – спросил он.

– Вот опять. Ну какой я тебе дядька? Сергей меня зовут, понял?

– Серж, – он понимающе кивнул, – у меня был однажды друг по имени Серж.

– О, и кем же он был?

– Адмиралом.

– Ничего себе у тебя друзья. И где он сейчас?