– Спасибо, дружище, – все слова, которые произнес Холодов. Но его сердце считало, что Богу этого будет достаточно. Искреннее «спасибо», идущее из глубины благодарной души, куда приятнее, чем долгая и нудная вызубренная до малейшей запятой молитва. И только фанатик скажет обратное.

Война, ставшая началом конца, пронеслась по всему миру, оставляя за собой лишь мертвые города и залитые кровью улицы. Звуки живущих полной жизнью городов сменились на мертвую тишину, время от времени прерываемую свистом ветра, гуляющего между брошенными руинами. Пустые, еще не так давно полные жизни проспекты напоминали лишь жалкие следы правившей цивилизации. Следы, по которым беспощадно прошлась темная фигура в мантии с капюшоном и косой на плече.

Они спали. Почему-то ночь лишала их возможности двигаться, но на их место тут же приходили звери. Жестокие чудовища из черного, словно обсидиан, камня несли волю своих спящих владык. И убивали каждого, кто осмеливался приблизиться к ним. А таких было немало. Эти мягкие и слабые существа слишком надеялись на свое плюющееся металлом и огнем оружие. Каждая их попытка нанести удар оканчивалась новыми алыми следами на улицах заброшенных городов.

Звероподобные твари были верными ночными стражами своих владык. И не просто так! Черные фигуры сливались с самой сутью ночи и двигались на такой скорости, что попасть в них было практически невозможно. А медленные снаряды танков и минометов лишь поднимали пыль, сквозь которую тут же вылетала каменная орда. Они не оставляли живых. В этом не было совершенно никакой необходимости. Война муравья с тапком. Настолько плачевна была ситуация, в которой оказалось человечество.

Оторванные конечности людей торчали из-под завалов зданий и перевернутых машин. А едкий запах жженого кальция до сих пор исходил от еще не успевших остыть танков и другой бронетехники, которую люди наивно пытались использовать против пробудившихся существ. Одного удара могучей лапы по башне хватало, чтобы деформация корпуса не давала пассажирам покинуть бронированную технику. А взрывающиеся внутри снаряды и лопнувшие от точных ударов бензобаки мгновенно превращали «укрытие» в жестокую, пылающую изнутри ловушку.

Власть над миром почти мгновенно перешла в другие руки. Более крепкие, с могучей хваткой. Днем правили те, кто еще не так давно был создан людьми для того, чтобы увековечить память о великих деятелях. А ночь превращалась во время охоты для их цепных зверушек.

Первые лучи утреннего солнца медленно скользили по городу. Размеренно и неизбежно полоса света двигалась вперед, освещая все больше и больше открытого пространства. Довольно крупный фонтан, точнее его обломки, стали постоянным местом ночлега для каменных захватчиков. И стоило первому лучу света скользнуть по застывшему в состоянии сна исполину, как его тело дрогнуло под воздействием пробуждающих вибраций. Первые его движения были медленные и несколько неуклюжие. Но каждая секунда бодрствования делала их более четкими и быстрыми. Успевшее застыть и охладиться тело вновь набирало свои обороты. Исходящие от огонька сознания вибрации требовали некоторого времени, чтобы наполнить собой твердую оболочку. Ведь именно они стали той самой силой, которая помогала управляться со столь прочным и непоколебимым телом.

Они не различали запахи. Да и зрения в привычном его понимании у них также не было. Вместо всего этого они ощущали вибрации, окутывающие этот мир. И воспринимали их настолько четко, что без труда могли почувствовать, как в паре кварталов от них упал кусок шифера, сорвавшийся с поврежденной снарядом крыши. Словно сонарное зрение летучих мышей, основанное на принципах эхолокации, оно улавливало даже самые слабые пульсации пространства. Вот и сейчас оно сообщило о падении каких-то обломков на чудом уцелевшую брусчатку. Колебания от падения четкой волной разносились по земле, оповещая пробудившихся о наличии движения в той стороне. Только вот памятники отлично понимали, на что следовало обращать внимание, а на что нет. И одинокая волна, раздавшаяся с центра города, хоть и была сильной и четкой, но даже она не смогла отвлечь проснувшихся от десятка быстрых колебаний, идущих со стороны раскинувшегося через реку моста.