– Можно найти человека, который за хорошие деньги продолжит расследование, – проговорил Уорнер, – однако одобрит ли его кандидатуру сержант Шардлейк?

Я понял, что мой коллега хочет, чтобы расследование и дальше вел я. Он доверял мне, и чем меньше людей будет знать о том, что королева замешана в таком беспокойном и сомнительном деле, тем лучше. Я просто ощущал, что Роберт хочет посоветовать мне не отказываться от продолжения расследования.

– Я продолжу свою работу над этим делом до его логического конца, ваше величество, – заявил я.

Екатерина снова улыбнулась открытой и теплой улыбкой.

– Я знала, что вы не откажетесь. – Живое лицо ее вновь сделалось серьезным. – Однако я помню все, что произошло, когда вы в прошлый раз погрузились в темные воды после того, как был убит ваш друг, мастер Эллиард. До того, как я стала королевой.

– Я не сожалею об этом.

– Однако Хью Кертис не является вашим другом. Вы даже не знакомы с ним.

– Мне бы хотелось помочь ему, если я в состоянии это сделать. Но я хочу попросить назначить мне какого-нибудь спутника. Мой клерк не имеет возможности ехать со мной, а домоправитель непригоден для подобных дел.

Ее величество кивнула:

– Вы хотите, чтобы вас сопровождал хороший клерк и сильный человек. Уорнер, можете ли вы устроить это?

– Сделаю все возможное.

Королева улыбнулась:

– Я вижу ваше волнение, мой добрый слуга. Но я хочу, чтобы расследование по этому делу было проведено должным образом. Потому что оно ранит мое сердце. И еще потому, что этого требует справедливость. – С этими словами она повернулась ко мне: – Благодарю вас, Мэтью. А теперь мне пора идти. Я должна присутствовать на обеде вместе с королем. Мэтью, – она протянула мне руку для поцелуя, – сообщите мне все, что случится на слушании.

Губы мои прикоснулись к мягкой коже, пахнуло мускусным ароматом, и королева Екатерина оставила комнату, а последовавшая за ней камеристка закрыла дверь. Уорнер опустился в кресло и посмотрел на меня вопросительным взглядом:

– Словом, жребий брошен, Мэтью.

– Да.

– Известите меня обо всем сразу же после окончания слушания, и если вам придется оставить город, я позабочусь о том, чтобы вас сопровождали надежные люди.

– Благодарю вас.

Помедлив, Роберт проговорил:

– Полагаю, что вы не впервые заботитесь об обездоленных детях.

Я улыбнулся:

– Разве Господь наш не говорил, что надлежит заботиться о малых сих?

Барристер наклонил голову. Мне было понятно, что он гадает о причине, побуждающей меня заниматься таким делом. Я и сам сомневался в собственных мотивах, если не считать того, что грозящая детям опасность и творимое юристами зло всегда самым тесным образом задевали меня. Как и желания королевы, к которой я ощущал более чем дружеские чувства. Впрочем, распространяться об этом было незачем. Откланиваясь, я ощутил новый прилив решимости, которую Барак иногда именует упрямством.

Через несколько часов я вновь шел по двору Бедлама. Его затянула какая-то теплая дымка, поглощавшая городской шум.

В то утро я решил побывать у Эллен. Мысль о том, что она не располагает даже официально положенной безумцу защитой, еще больше напрягала присущее мне чувство ответственности. Двое людей не могли не знать правду: попечитель Джордж Метвис и надзиратель Эдвин Шоумс. С Метвисом я встречался два года назад – во время расследования по делу моего заточенного в Бедлам клиента. Этот типичный придворный не скрывал того, что воспринимает занимаемую должность исключительно как источник дохода. Заставить его поделиться своими секретами могли только суммы, находящиеся за пределами моих возможностей. И надзиратель Шоумс был лишь оружием в его руках. Посему я решил, быть может, с излишней поспешностью, вновь повидаться с Эллен и еще раз попытаться что-либо выведать у нее.