— Не высовывайся, — приказал Костя, проигнорировав мой вопрос.

Взволнованно посмотрев на его каменное выражение лица, затем снова на пистолет, я остановила свой взгляд на раненом плече. В голове сразу же вспыхнуло одно очень неутешительное предположение. Те, кто причинил вред Кости всё-таки нашли его.

Мне стало страшно. Причем настолько, что недавно успокоившееся сердце, снова забилось с удвоенной силой. Если бы оно было способно проломить рёберный остов, то с легкостью это сделало.

Костя неторопливо, но уверенно двинулся вперед. А я, несмотря на страх, что бешеной пульсацией стучал в венах, осторожно направилась вслед за ним. Это было не совсем осознанное решение. Я вряд ли смогла бы чем-то существенно помочь, тем не менее стоять столбом в коридоре не планировала.

Широкая Костина спина полностью загораживала мне обзор. Спартанец продолжал разрываться от лая. Пусть он ни разу ни на кого не нападал, я всё равно начала беспокоиться. И уж точно не за того, кто к нам пожаловал. Я боялась, чтобы Спартанцу никто не причинил вреда.

Когда Костя вышел на крыльцо, он остановился и грязно выругался себе под нос. Несколько раз я пыталась протиснуться между ним и дверным косяком, но всё безуспешно. Спартанец, видимо, заметив своих, немного успокоился. Моя же тревога продолжала сжимать сердце.

Костя медленно спрятал пистолет за пояс своих джинсов и снова грязно выругавшись, сделал шаг в сторону, чтобы наконец-то выпустить меня. Двор был щедро залит солнечным светом. Легкий ветерок трепал кроны деревьев, но мое внимание почему-то выхватило шелест именно ореховых листьев. Он будто нашептывал, чтобы я не нервничала, хотя причина для этого состояния у меня была, причем очень даже обоснованная.

У калитки стояла женщина в красивом изумрудном платье. Оно было легким и без лишних деталей, но всё равно осторожно намекало на свою немаленькую стоимость. В руках женщина держала две сумки: одну маленькую с длинным ремешком и большую, в которой много чего могло свободно поместиться.

Сняв солнцезащитные очки, женщина посмотрела прямо в сторону крыльца. Легкий ветерок игрался с темными, немного от природы завитыми на кончиках волосами. Такими же, какие были и у меня самой.

Дыхание резко перехватило. Я неосознанно потянулась пальцами к шее, будто хотела отнять от нее чью-то невидимую ладонь, которая вцепилась в меня. Но ничего не получилось.

— Илька, ну и долго ты будешь там торчать?! — донесся до меня недовольный женский голос.

В этот момент мне захотелось прижаться к Косте, потому что он здесь был единственным, кто источал абсолютное спокойствие. Но это было бы слишком глупо с моей стороны. Что-что, а обещаний защищать меня он уж точно никогда не давал. Напоследок снова грязно выругавшись, Костя вернулся в дом.

Я быстро глянула на Спартанца, который, как мне показалось, с недоверием глядел на нашу гостью. Сделав глубокий вдох, я напряженно сжала пальцы в замок, спустилась с крыльца, чтобы открыть матери калитку.

«Бедный папа», — пронеслась у меня в голове неприятная тревожная мысль.

Я слишком хорошо запомнила то состояние, в котором он находился, когда мать его только-только бросила. Сейчас мне не оставалось ничего другого, как изо всех сил надеяться, что на этот раз папа выдержит и не даст слабину.

Мыслей о матери в этот момент у меня почему-то вообще никаких не возникло.

10. Десять.

Я неподвижно стояла на кухне и стискивала похолодевшим от волнения пальцами спинку стула. Несмотря на то, что обезболивающие уже начало действовать, сидеть сейчас мне всё еще было немного некомфортно. Да и, по правде говоря, не хотелось этого — сидеть и делать вид, что ничего необычного не случилось.