Я вдруг страшно засмущалась и зажмурилась, будто могла вдруг обнаружить что-то такое во взгляде Кости, отчего мой стыд только усилился бы. Мои пальцы, вцепившись в крепкие предплечья, замерли. Само время будто тоже остановилось. На крошечное мгновение. Затем Костя начал двигаться во мне. Уверенно. Жестко. Но не глубоко, будто сдерживал себя.

Больше Костя не сказал ни слова. Он не целовал меня, лишь крепче сжимал руками сначала мою талию, затем бедра. Иногда на его лице пробегала судорога боли, явно вызванная раненным плечом. Но его это не остановило. Моя же боль была перманентной.

Я хотела, чтобы Костя посмотрел на меня, но он не смотрел. Прикрыв глаза, он чуть запрокинул голову. Хотела, чтобы он обнял, но он не обнимал. Он мне ничего не обещал. Я ничего не обещала взамен. Но привкус застывшей досады всё равно неприятной горечью проступил на кончике языка.

Этот мужчина не был моим, хоть и находился сейчас во мне. А я… Я была его, пусть он об этом и не просил. Я могла бы отказаться, но не отказалась. Глупая. Наивная. Дура.

Костя сделал несколько особенно жестких движений и я ощутила, как по коже живота разлилось вязкое тепло. Костя не издал ни звука. Боль внутри меня сразу же немного поутихла, но ушла не полностью.

На несколько секунд в прохладе дальней спальни воцарилась тишина. Я ощущала себя странно. В голове не возникло ни единой внятной мысли.

Медленно выдохнув, Костя поднялся с кровати и вытер мой живот простыней. Наши взгляды ни разу не встретились. Мне вдруг стало холодно и неуютно, будто за окном уже закружилась первая снежная вьюга.

На что я, в сущности, могла рассчитывать? Что он влюбится в меня? Вот так просто и безосновательно? Многие мои знакомые девочки из универа спали с разными парнями, но не спешили сразу переводить их связь в серьезную и долгоиграющую плоскость. Да и я понимала, что секс — это больше про потребность, а не про чувства и демонстрацию своих серьезных намерений. И всё равно что-то в душе надеялось на что-то… более глубокое и важное.

Костя вышел их спальни, прихватив с собой грязные простыни. Я же еще какое-то время неподвижно лежала на кровати, слушая, как мое сердце постепенно начало успокаивать свой ритм.

Когда дверь в ванную хлопнула и послышались удаляющиеся шаги, я поторопилась подняться, чтобы повторно принять душ. Вода смыла всё, кроме следов пальцев и особенно жадных поцелуев, что служили напоминанием о реальности случившегося между мной и Костей.

9. Девять.

Протерев зеркало в ванной, я взглянула на свое отражение так, будто ожидала увидеть в нем какие-то заметные изменения. Но ничего подобного не произошло. Это по-прежнему была я, разве что взгляд оказался непривычно растерянным и даже взволнованным.

После жадных поцелуев у меня до сих пор немного горела кожа на шее. Внизу живота болезненно тянуло. Руки Кости больше не прикасались ко мне, но я всё равно их ощущала, будто на несколько секунд вернулась туда, в спальню.

Закрыв глаза, я выдохнула и решила, что никогда и никому не расскажу о том, что сегодня случилось. Это было слишком личным. Слишком болезненным в эмоциональном плане, чтобы делиться с кем-то такими подробностями. А еще мне просто хотелось сохранить хотя бы один эпизод, что полупрозрачной ниточкой связывал только меня и Костю. Пусть это было наивно и бесполезно.

Я знала себя и понимала, что не стала бы навязывать Косте свою любовь, пусть от этого чувства у меня страшно ныло сердце. Может, я моментами рассуждала глупо и наивно, но уж точно не могла назвать себя расчётливой и эгоистичной тварью. Я видела, как папа страдал из-за маминых измен. Видела боль, которую он старался прятать, но она навсегда осела на дне его зрачков.