Удивительно, что строя определённые иллюзии, сейчас я этим иллюзиям не поддавалась и не рисовала образ идеального чуткого мужчины.

Губы Кости прикоснулись к моей бешено пульсирующей жилке на шее, отчего у меня резко перехватило дыхание. Это было слишком… острое ощущение, от которого приятно защекотало в животе. Костя поцеловал этот участок кожи и будто бы немного прикусил. Я шумно выдохнула и крепче сжала пальцы на его лопатках. Он поднял голову и посмотрел на меня.

Глаза цвета ртути словно на несколько тонов стали темнее. Костя смотрел на меня, но в то же время казалось, что сквозь или вовсе — видел кого-то другого. Это было странно, но наши губы снова соприкоснулись еще более настойчиво, чем в первый раз.

От переизбытка ощущений и осознания, что может случиться дальше, мое тело пробрала мелкая дрожь. Сердце быстро-быстро застучало в грудной клетке. К щекам прилил жар, и я почувствовала себя так, будто только что выпила пол бокала папиного вина. То, которое он специально делал не очень крепким.

Костя в отличие от меня не смущался и щеки его не были горячими. Его движения по-прежнему оставались уверенным, разве что чуть более быстрыми, чем раньше. Шершавая ладонь скользнула по моим бедрам, задрала повыше подол сарафана и потянула вниз нижнее белье. Я непроизвольно напряглась, потому что всё это было для меня впервые. И я по-прежнему волновалась за Костино плечо.

Я инстинктивно сжала бедра и прикусила нижнюю губу. В серых глазах загорелся мрачный рассеянный блеск. Костя прикоснулся к моей горячей щеке большим пальцем и едва ощутимо погладил ее. Мне вдруг захотелось прикоснуться губами ко внутренней стороне ладони, но я почему-то в последний момент оробела.

— Трахалась? — спросил Костя, прижавшись губами к моему виску.

От грубой откровенности вопроса жар к моим щекам будто бы прилил с новой силой. Я не считала себя нежным хрупким цветком, потому что быстро пришлось узнать, что такое неполная семья и одиночество. Что такое тяжелый труд и каким бывает непростым путь учебы.

Тем не менее мне еще нужно было научиться спокойно реагировать на такие откровенные вопросы и слова. Я молча отрицательно качнула головой. Мрачный блеск в серых глазах стал ярче, словно мой немой ответ полностью удовлетворил Костю.

— Просто расслабься. Я не хочу тебе делать больно. — Прошептал он и снова коснулся губами моей жилки на шее.

Ирония заключалась в том, что мне уже было больно. Не физически. Больно, потому что то, что случиться здесь, здесь же и останется. Останется ничем иным, как секретом. Кусочком моего прошлого. Нашего. И кусочек этот был грязным и вероломным.

— Расслабься, — снова прошептал Костя и ловко одной рукой расстегнув небольшой ряд мелких пуговиц на моем сарафане, припал губами к моей груди.

Я, закусив губу, непроизвольно чуть выгнулась, полностью открывшись этой жадной, немного болезненной ласке. Костя не целовал мою грудь, он покусывал ее, втягивал по очереди соски, дразня меня, мое тело, которое доверчиво откликалось на каждое новое прикосновение. Я растворялась в моменте, прикрыв глаза.

Страх хрупкой бледной тенью мелькнул в моем сознании только в тот момент, когда я ощутила прикосновения Кости между своих бедер.

— Расслабься, — снова повторил он и провел пальцами, задев чувствительную точку.

Сейчас я была полностью в его власти. Я добровольно на это согласилась и теперь хотела только одного, чтобы тяжелое горячее ощущение, что тугим узлом сжалось внизу живота, отпустило меня. Подарило освобождение.

Всё случилось быстро. Боль оказалась давящей и жгучей. Всхлипнув, я немного поерзала бедрами, но Костя жестко зафиксировал мое тело, сжав мою талию. Он не двигался, дав мне… нам несколько мгновений, чтобы привыкнуть друг к другу. И это было… это было необычно.