«За миллиард лет до конца света»

«Течёт речка по песочечку, золотишко моет…»

Чёрт, привязалась песенка, так и крутится в голове! Виток никак не мог отогнать её или хотя бы на какую-нибудь другую переключиться. Но как отогнать, если речка – вот она, течёт прямо перед тобой, и по «песочечку», и по гальке с валунами. И золотишко моет, действительно. Моет-перемывает, откладывает на дне, на скальной постели русла, которая называется плоти́к, и лежит оно там и ждёт своего часа. И вот настал этот час, пришли за ним люди, и Виток один из них…

Приходили, впрочем, и раньше. Ещё в дремучие времена, лет восемьдесят назад, копали здесь шурфы с рассечками и пробивали штольни в крутых откосах берегов. То там, то здесь видны в долине кучи отвалов вынутых из них пород, полузаросшие лесом. Да бросили копать: то, что мелко лежало, всё выбрали, а глубже вода не давала, топила выработки. Позже провели буровую разведку и нашли ещё несколько золотоносных пластов. Но когда посчитали, оказалось, что брать их невыгодно: слишком глубоко лежат.

Проценко давно уже присматривался к Орколиканской россыпи, и когда раскопал в архиве все материалы и выложил их перед Мигулиным, тот быстро всё оценил. Это лопатами и тачками да самодельными бутарами добывать золото было бы себе в убыток, а теперь, когда есть мощные бульдозеры и большие промывочные установки – промприборы, дело может стать прибыльным. В этом он был молодец, конечно: взял кредиты, за осень и зиму закупил всё, что нужно, весной восстановил заброшенную дорогу от посёлка к Орколикану, завёз технику, солярку, жилые балки́ и много ещё чего необходимого, а Витка в числе прочих послал в командировку в соседнюю экспедицию, где россыпями занимались давно – обучиться новому делу. Виток и заикаться не стал, что хотел в плотники податься – во-первых, как резонно сказал Пётр, Мишка мог тогда переиграть квартирный вопрос, а во-вторых, Виток надеялся, что уж на золоте-то заработает побольше, чем где-то ещё. О бешеных заработках старателей знали все геологи.

Вернулся Виток вовремя – через день Даша, проснувшись рано утром, сказала ему: «Начинается…» Он бегом помчался в больницу, приехал обратно на «скорой», вместе с Дашей уехал и слонялся по коридору часа три, пока не вышла медсестра. «Что?» – вскочил Виток. – «У вас сын, поздравляю. Вес четыре триста, рост пятьдесят два». Виток чувствовал, что пока не понимает всю значимость этого известия, радоваться не было сил, он спросил только: «Как она?» – «Ничего. Устала. Крупный он…» Потом сказала: «Хотите, я вам лялечку покажу? Там у крыльца слева окошко, подождите». Он вышел на улицу и смотрел на занавешенное окно. Наконец штора отодвинулась, и появилась сестра с запелёнутым младенцем на руках. Виток с минуту смотрел на маленькое розовое личико с закрытыми глазами, пытаясь найти сходство с собой, нашёл его в форме носа и рисунке губ, а вот влажные волосики, выбившиеся наружу, были тёмными – не в него и не в Дашу. И он почему-то решил, что эта непохожесть предсказывает в мальчике будущую независимость характера.

«Эх, начальник ты, начальничек, отпусти до дому…»

Как они там сейчас?.. Всего месяц побыл Виток с сыном – месяц, заполненный радостными хлопотами. Он чувствовал спокойствие и удовлетворение от того, что выполнил своё мужское предназначение – дал начало новой жизни, и с этим гордым чувством вставал ночью на плач вместе с женой, помогал пеленать и укачивать, а днём, приходя на обед, смотрел с Дашей на спящего сына и слушал её счастливый шёпот: «Смотри, какой крепенький груздочек получился. А я себе сразу сказала – соберу все силы, но рожу тебе мальчика». Он бегал по посёлку, вдохновенно выполняя Дашины поручения: то соску купить, то присыпку тальковую, то грелку. Кто-то предложил ему детскую коляску, у кого-то взяли кроватку-качалку. В конторе пустили шапку по кругу и собрали немного денег. Виток отказывался, но Тамара Витальевна Клюева, вечная активистка, сказала: и не думай, мы всем так собираем, а ты что – обидеть нас хочешь? Пришлось взять, и они с Дашей и Маришкой устроили небольшое тихое застолье, пригласив человек пять самых близких. Кто-то спросил: «Как назвали?» Оказалось, пока никак, и все наперебой начали предлагать варианты. Немного захмелевший Пётр предложил вспомнить песни, где встречались имена, и первый начал: «Теперь я вместе с Геной, он необыкновенный…» Над ним посмеялись: «Это же про крокодила», – но идея понравилась, и понеслось вполголоса: «Стоит под горою Алёша…», «Ах, зачем под яблонькой целовалась с Яшенькой…» и дальше в том же духе. Вспомнили про Мишку и его улыбку, про Лёньку Королёва, про Серёжку с Малой Бронной и Витьку с Моховой… Всё как-то не подходило. Когда Даша пропела: «Шаланды, полные кефали…», ребёнок заплакал. Даша подошла и укачала, а потом сказала: «Вот он и отозвался, значит, будет Константином». Виток ответил согласным кивком…