– Я ведь не возмущаюсь, я просто всему удивляюсь, – так говорил он, если происходили события, которые не могли быть им объяснены его стройной жизненной логикой, и той еще не зависимой от нас логикой развития самой нашей жизни.

Так и поступок коллеги врача Вячеслава Пронькина, о котором он всё думал, который его сейчас тревожил, о чем он напряженно размышлял, пытаясь докопаться до самой истины, почему же, когда тот бросил так любящую его ачайваямскую чукчанку с ребенком на руках, и та ни о чем больше не задумываясь, вероятно не понимая, что же она делает от не разделенного горя буквально через три дня после его уезда и повесилась, оставив в одиночестве свою малолетнюю дочь и оставив без её поддержки свою престарелую мать.

Володин Александр, зная всю подноготную случившегося только теперь ясно осмысливая всё и всё, сопоставляя, мог разве только удивляться, беспрестанно спрашивая себя:

– Как так и почему всё это там в далеком Ачайваяме и еще случилось?

Но ему ни повлиять и ни тем более, воротить события назад невозможно, а мог он только всем нам рассказать о них, как мы и рассказываем теперь Вам о них же.

И, Александру Володину, умудренному жизненным опытом ведь было чему по-настоящему удивляться. Ранее, когда он имел силу и власть к нему и с женами, и с детьми тот же Ачайваямский главный врач УБ Вячеслав Пронькин приходил и часто, останавливался у него, а затем, уехав легко, как бы и вычеркнул из списка своих знакомых и, как бы навсегда забыл его.

И, осталась в душе Володина какая-то совсем не заполненная пустота.

И он вспомнил такие пророческие слова Окуджавы, что с возрастом мы друзей не приобретаем, а только их теряем, прощаясь с ними, провожая их всех на их погост, откуда уж одна их дорога и их дороженька на сами небеса. И эта, не заполненная пустота, была, как та черная космическая дыра, что всасывала в себя всю окружающую Вселенную. Эта не заполненная пустота его сознания, заставляла его брать остро отточенное перо и по утру рано и даже под вечер, когда сам устал писать, так как он понимал, что все потраченное на общение с Вячеславом Пронькиным это попусту растраченное его бес ценнейшее время, его талант, ушедший буквально в песок, его энергия, растворившаяся в том черном космическом безмолвии и его теперь это не удивляло, а категорически возмущало, что он так бездарно, что он так опрометчиво тогда поступал, попусту фактически тратя время, хотя и вероятно где-то в глубине души он знал, да и осознавал он, что как его мама говорила, раскладывая карты на столе:

– Пустые ведь это хлопоты у бубнового валета.

И, теперь ему было даже жаль своего потерянного на того товарища времени, а с другой стороны он давно понял, что все мы в этой жизни, как говорил его средний брат – «все мы в этой жизни – актеры». И, каждый из нас играет только свою ему отведенную роль в этом сборном спектакле жизни. И, при таком оптимистическом взгляде на свою жизнь, на все давно ушедшие годы, которые ему никогда не вернут он сильнее стал налегать на своё то отточенное перо и он понимал, что только этим он может заполнить, образовавшуюся в его душе пустоту, хоть частично восполнить ту невосполнимую утрату и восполнить все его утраты, которые он нес, теряя на самой стреле Времени и лучших своих друзей, и своих знакомых, и притом по разным причинам. Кто-то из них, дождавшись этой северной заслуженной пенсии уехал, и навсегда исчез из поля его жизни, кто-то же давно здесь же умер и, мог только быть в его цепкой на события памяти, а кто-то вероятно и вовсе не был его другом, а умело пользовался только складывающейся конъюнктурой, как сегодня говорят «конъюнктурой рынка», когда был ты им нужен – они были в твоей жизни, а когда ты им не нужен, то и их уж нету рядом с тобою…