– Ты вот чё, Петровна, – Погадаев задумчиво тронул плечо женщины, – никому ни слова… Времена-а-а пошли… Не ровен час, смотри…

– Да, Бог с тобой, Пантелей Куприянович! Я чё? Прощелыга какая, чё ли?

– Нет, конечно, Петровна, договорились?

– Ох, мужики, – сокрушилась уборщица, выходя из кабинета Погадаева. – Договорились! А ссыльным твоим, Пантелей Куприянович, у нас будет не сладко. Местный чалдон не любит чужих. Закон – тайга! Ты это знаешь!

Погадаев знал! Чужаков не любили в крае. Пришлые, бывало, селились в соседях: беглые, надзорные. К ним приглядывались исподтишка, изучали, оставаясь нелюдимыми, и смягчались, когда видели в них людей мастеровых, деятельных – принимали.

В Нарымском крае суровые законы! Закон – тайга, как сказала Петровна. Не вписался в сложившуюся веками жизнь? И человека как не бывало – был и нету. Тайга или матушка-Обь заберёт с концами – не сыщешь! Они умели хранить тайны! Ни в царское время – урядник, ни в советскую власть – милиционер в жизнь не сыщут правды. И всё же основную часть пришлых не выкидывали за борт остяцких обласов, они наделялись землёй, строились, приживались по «законам тайги» и не жаловались на суровый мороз зимой и нестерпимый гнус летом.

Погадаев был наслышан об истории с первыми пришельцами в Приобье. Ими, оказывается, были жители Углича из окружения малолетнего царевича Дмитрия – младшего сына Ивана Грозного, убитого в 1591 году при загадочных обстоятельствах. Приказом правителя Российского государства Бориса Годунова около двухсот человек по этому делу казнили, иных отправили в ссылку в Тобольск и земли, где в 1596 году основался Нарымский острог.

А дальше ещё интересней. В XVI—XVII веках в этих краях оставались первые землепроходцы, воители, исследователи Сибирских земель. Ермак Тимофеевич, признанный завоеватель Сибири, был не первым воином, пришедшим в 1581 году с дружиной «воевать Сибирь». За сто лет до него в 1483 году войска князя Фёдора Курбского и воеводы Ивана Салтыкова-Травина прошли путём, известным новгородским купцам, к Тоболу, Иртышу и вышли к средней Оби.

Василий Сукин – воевода, в 1586 году шёл на помощь Ермаку и основал Тюмень – не без того, тоже оставил след на этой земле.

Казак Пенда через среднюю Обь в 1623 году добрался до Чечуйского волока, где Лена подходит к Нижней Тунгуске и по ней доплыл до места, где ныне построен Якутск.

Затем, словно по команде, в неизведанные пространства Сибири двинулись отряды Петра Бекетова, Ивана Москвитина, Ивана Стадухина, Василия Пояркова, Ерофея Хабарова. Все они оставили корни потомкам и след первооткрывателей Сибири. Уживались, не гнушаясь браками с инородцами – остяками нарымскими, вероисповедованием, рожали детей. Все зависели от щедрот великой сибирской реки Оби, её притоков, выписывающих витиеватые извилины на просторах Западно-Сибирской неизменности. Она была им матерью-нянькой, объединяла, кормила, но не баловала, прибирая к себе многих, кто забывал о её могучей силе.

В Нарымском крае со старожильческих времён жили по законам, которые передавались молодым поколениям не нравоучениями стариков, а конкретными делами, приносившими рыбу, дичь, дрова и всё, что необходимо для жизни. Из лёгких, ненавязчивых бесед с местной чалдонкой, Погадаеву были известны многие самобытные истории края, в котором прижился и он, человек городской, сын конторского служащего в Томске. Появился говорок нарымский – «чёкающий», короткий, но по делу, конкретный. Люди жили здесь малоразговорчивые, общались мало, но из неторопливых бесед с остяками, чалдонами он узнавал Нарымский край, которым руководил на протяжении двух лет.