И она это понимала.

Это понимание не возникло сразу, в одно мгновение. Оно росло, и крепло, и занимало всё больше места в её сознании. «Так больше нельзя. Это зашло слишком далеко. С этим нужно что-то делать», – без конца пульсировало в её мыслях вот уже несколько недель. Но он был всё таким же притягательным, таким же желанным. Он так манил, что она не могла, просто не могла отказаться от ещё одного свидания, уговаривая себя, что оно последнее, и больше такого не будет. Никогда. Ни за что. Ни-ни. В конце концов, хозяйка она своему слову или нет?

Но потом было ещё одно, и ещё, и ещё…

Она запуталась в чувствах, эмоциях, страстях. Она запуталась в себе. Её разрывало на части от желания снова быть с ним и от страха, что он окончательно погубит её. Она страдала и тянулась. Она мечтала и винила себя за это. Она считала часы и минуты до новой встречи…

«Но больше так нельзя. Нет. Хватит. С меня довольно», – решила она наконец.

Он не произносил ни слова, только в темноте было едва слышно его тихое ровное дыхание.

– С меня хватит, – уверенно сказала она и встала. – Этому нужно положить конец. Я решила. Я начинаю новую жизнь. Слышишь? Ты больше не соблазнишь меня. С этой ночи я сама себе хозяйка и ты мне не указ.

Решительным шагом она направилась к выходу. Он остался позади – шикарный двухметровый блондин, плечистый, внушительный. Красавец. Атлант.

Она оглянулась и шумно выдохнула, глядя, как в полутьме ровно горят светодиодные индикаторы на его верхней панели.

– Больше никаких ночных походов к холодильнику, понял ты меня? – ещё раз проговорила она вслух и вышла из кухни с твердым намерением на это раз сдержать данное себе обещание.

Лето было не за горами.

Этот Город стал тесен для нас двоих.

С тех пор, как ты ушёл, я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха, словно, уходя, ты забрал с собой не только моё сердце, но ещё и часть объёма лёгких прихватил. Что, в общем, неудивительно – в школе ты учился еле-еле, и с анатомией у тебя неважно.

Я не могу прийти в себя с той минуты, как ты бросил мне самые страшные слова в моей жизни. «Ты надоела мне. Больше здесь делать нечего. Разбирайся сама».

Вот и разбираюсь теперь. Со своей жизнью. Со своей болью. Со своей любовью-нелюбовью. Ношу в груди тянущую пустоту на том месте, где когда-то билось любящее сердце.

Мне сказали, время лечит. Чёрта с два! Куда ни пойду, вижу влюблённые пары, голубков, сердечки, цветочки. Даже памятники любят друг друга, обнимаются, держатся за руки. Даже росписи на стенах – о любви.

А я умираю от ненависти к тебе и от тоски по твоим рукам. Жажду для тебя такой же боли, как та, что ты причинил мне, и возвращения наших чувств и нашего счастья – того самого, что улетело от нас, растворилось, словно утренний туман.

Я сумасшедшая? Вполне возможно. Покажи мне женщину, которая бы сохранила рассудок в таких условиях!

Я хочу зажмуриться и не видеть, как всё кругом кричит о любви и напоминает о тебе. Я хочу перестать чувствовать – не будет любви, но не будет и боли. Я хочу снова стать здоровой.

Но мысль о том, что ты ходишь по одним улицам со мной, видишь те же самые картинки, дышишь тем же воздухом, заживо сжигает меня…

Каким богам молиться, чтобы прекратить эту пытку? На какой край земли убежать от навязчивости чужого счастья? Как разорвать оковы этого – ставшего таким злым и тесным – Города?

От себя-то не убежишь…

Ей повезло, она работала под землёй, а не на поверхности. Наконец-то. После стольких долгих лет в свете софитов она ушла в тень и теперь искренне этим наслаждалась. Наслаждалась неприметной ролью, тишиной, безлюдьем и спокойным, неторопливым течением жизни.