– Вот именно, – тоном теремного ответил тиун. – Можешь тогда даже и не мечтать о лесе, и вообще уйти в другое княжество, так как в этом тебе уже ничего не будет светить.

– Экие вы все там шустрые! – абсолютно не расстроился практически прямым угрозам Бульгун. – Не дадите леса и род с вами, а вот уходить мне или не уходить, это уже не вам решать!

– Правильно, мой друг! Не надо никуда уходить! – поддержал лешего Тритоха, которому ещё надо было дочерей замуж выдавать.

Водяной накинулся на пришлого.

– Чего вы все до Бульгуна привязались! То отлучаете его, то вообще на смерть лютую отправить хотите! Имейте совесть! Оставьте нелюдя в покое!

– Вы, уважаемый водяной не забывайтесь! – строго посмотрел на водяного распорядитель, отчего пыл у Тритохи сразу угас. – И не вмешивайтесь в наш сугубо деловой разговор.

– А разговор уже окончен, уважаемый тиун, – усмехнулся леший. – Не пойду я с ведьмаком силой меряться. Не пойду и точка!

– Это твоё последнее слово?

– Последнее, распоследнее!

– Я так теремному и передам.

– Давай, давай, до свидания!

– Молодец, Бульгун, что не согласился, – шепнул довольный Тритоха.

Расторопша развернулся и уже собрался уходить не солоно хлебавши – вектор принципиальности лешего оказался все же не той направленности – как его вдруг окликнул леший.

– Кстати, Расторопша, если не секрет, какого лешего, – Бульгун хмыкнул, – этот ведьмак к нам пожаловал?

– Не лешего, а болотного, – оглянувшись, обиженно буркнул себе под нос тиун.

– Чего? Громче говори, по чью тушу пришел?!

– Болотного он едет изводить, – достаточно громко произнес Расторопша, чтобы услышали только те, кого это касается.

Бульгун подскочил.

– Какого болотного?!

– А то у нас их много, – все еще дуясь на лешего, ответил тиун. – На Зыбуна, на его родимого!

Вот это новость! Бульгун не знал, что и сказать. Понятно, что Зыбун давно нарывался со своими опытами, на неприятность, но чтобы сразу ведьмака на него натравить, это надо было постараться людей так сильно достать.

Твою же, кикимору! Вместе с Зыбуном ведь может пострадать и его жена, и, что особенно прискорбно, их дочь. Бедная Нимфея!

Надо что-то думать! Надо что-то делать!

Встревоженный Бульгун обратился к ничего непонимающему тиуну.

– А это точно, что именно за болотным ведьмак едет?

– Точнее некуда!

– Друже, ты чегось эдак подскочил? – водяной тоже ничего не мог понять в такой разительной перемене настроения своего товарища.

– Это же вопиющий непорядок! – воскликнул леший, пытаясь скрыть волнение. – Я считаю, что нельзя позволить ведьмаку вот так являться и изводить кого-бы то ни было, пускай и нашего болотного.

Последнее слово тембром голоса леший произнес с уничижительным оттенком, чтобы его собеседники решили, что он печется в первую очередь обо всем тайном народе и в последнюю очередь о Зыбуне и его семье.

– Так ты готов выступить супротив ведьмака? – не веря своим глазам и ушам, поинтересовался тиун.

– В общем-то готов, но тут надо подумать, – ответил леший, неимоверно огорчив Тритоху. – Такие дела с кондачка не решаются. Ведьмака так с наскоку не возьмешь.

– Бульгун, ты чего с кедра рухнул?! – водяной растерянно переводил взгляд с лешего на тиуна, не понимая, что сейчас вообще происходит у него на озере. – Зачем тебе это? Ты хоть понимаешь куда ввязываешься?

– Не так страшен волхв, как его малюют! – вспомнил Бульгун древнюю отговорку. – Не дрейфь, Тритоха, что-нибудь придумаем!

Тритоха не дрейфил, он попросту негодовал и свое негодование выплеснул на тиуна.

– Знаете-ка что, любезный, идите-ка вы отсюда лесом! Пришли тут, понимаешь, парня смутили. На смерть лютую предлагаете идти ему. Угрожаете. Навязываете. А Бульгун между прочим холостой, потомством ещё не обзавелся. Ему не положено в такие авантюры ввязываться. Идите отсель по добру, по здорову!