После того как меня представили, возникла очередная неприятная ситуация: «Кто хочет задать вопрос?» – поинтересовалась С.-сан, которая меня туда и пригласила. «Я, – отозвался, встав, один товарищ. – От лица всех японцев хочу спросить, когда вы нам вернёте острова?»

Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. От полного провала меня спасло только то, что первой мыслью я не вспомнил, как по-японски будет «свистеть» и «рак», иначе мог бы выйти небольшой скандал. Потому что мысль о том, что я не имею права отвечать на этот вопрос, пришла только второй. Хотя, я думаю, мне тут гораздо легче, чем С. в его Нэмуро, но всё-таки.

На прошлой неделе ехал в лифте с незнакомой бабушкой. «Нанка, росиадзинппой20», – пробурчала она себе под нос. Где?! Где?! Где на мне написано, что я русский? Я в этот раз даже ни слова не сказал. Я не улыбался и не хмурился. У меня было обычное выражение лица. От меня даже ничем не пахло. Я в шоке. У меня на самом деле давно стало появляться ощущение, что японцы умеют читать по лицу лучше многих.

Может быть, столетия тренировок чтения по лицу-маске сделали свое дело, и читать живое лицо им теперь гораздо проще. Но очень часто я замечаю, что незнакомые японцы понимают меня много лучше, чем мои друзья и давние знакомые дома. И от этого иногда страшно. У меня ушло гораздо больше времени на то, чтобы себя понять, а они делают это сразу. Не все, конечно, но есть такие индивидуумы в моём окружении.

Вчера мне предложили развитие моей теории о том, как из нормальных детей вырастают японцы. Было высказано предположение, что «японец» – это состояние со средней школы и до пенсии. На самом деле японские бабушки действительно ничем не отличаются от человеческих бабушек, ну кроме возраста, конечно, и хобби. Но исходя из того, что японские дедушки больше всё-таки японцы, нежели дедушки, гипотеза была мной признана несостоятельной.

Вот так и прошли выходные.

Хорошо, что завтра выходной, иначе завтра мог бы уже и не встать. Поставил систему на автопилот, но он сегодня тоже мне отказывает. Сперва я забыл щётку, когда пошёл в душ, выйдя из душа, я понял, что всё совсем плохо, потому что полотенце осталось в комнате, где оно сушилось, поскольку в ванной оно не просыхает, а в комнате есть печка.

Вышло, как в том самом коротком анекдоте, который «баня, а через дорогу раздевалка». Для тех, кто не понял ужаса ситуации, когда надо просто пройти из ванной в комнату, – объясняю. Пройти надо было по ледяному полу при температуре воздуха +10 градусов в квартире. Это то же самое, что голышом в ноябре выйти на улицу в Сибири.

Одевшись, сообразил, что дома нет кофе, выйдя на площадку вспомнил, что не взял мусор, вернулся, взял мусор, дошёл до лифта, понял, что я до сих пор в тапочках, вернулся, обул туфли. На работе умудрился высыпать полпачки кофе на куртку и в свой шкаф. Теперь у меня пахнет кофе всё, что можно, но зато теперь кофе нет ни дома, ни на работе. Думаю, это ещё не конец.

Вчера была крисмас пати с клубом русского языка. Они такие милые, особенно когда поддатые. Мы пили (они пили), пели (мы пели), играли, устраивали конкурсы, читали стихи, развлекались. К.-сан жёг напалмом.

Мы играли в известную всем детскую игру, которая тут называется исутори. Когда все ходят вокруг стульев, а потом на них надо сесть. Одному же участнику стула не хватит. Ну, как вприсядку танцевал К.-сан – это отдельная история. Как же я пожалел, что у меня не было камеры. Эх.

Когда К.-сан остался вдвоём с Т.-сан, он горько вздохнул и сказал по-русски: «Я обязательно проиграю, у неё такая большая поясница», чем на несколько секунд парализовал меня и русскую тётушку И. приступом смеха. В итоге он выиграл, спихнув своей «поясницей» «поясницу» Т.-сан, и с гордостью изрёк: «Корэкара сири-аи ни натта