Ну так вот, товарищ, возможно, примерно моего возраста читал «Преступление и наказание». Захотелось пожать его мужественную руку.

Нет, я ничего не имею против «Преступления и наказания», я его раза три перечитывал. Просто я знаю, каково это японцам, пытаться продраться через Достоевского. Даже самые простые вещи ставят их в тупик. То, что для русского естественно – японцам непонятно.

Самый простой пример, в романе Раскольникова зовут то Раскольников, то Родион Романович, то просто Родион, то Родион Романыч. Так вот. Для японцев… это РАЗНЫЕ имена, и они не всегда понимают, что речь идёт об одном и том же человеке.

Я не утрирую, ко мне несколько человек обращались с этим вопросом: почему к Раскольникову обращаются то так, то так. И естественно, что разница между Родион Романович и Родион Романыч, которые используют другие герои при обращении к Раскольникову, совершенно естественно и легко понимаемая любым русским, для японцев оказывается скрыта.

Что-то я опять отвлёкся. Больше я вчера ничего не делал. Вернувшись домой, продолжил подписывать открытки. К концу первой сотни у меня стали получаться буквы, похожие на буквы. Ещё пара сотен, и глядишь, иероглифы получаться начнут. Маленькие знаки писать гораздо сложнее, чем большие. А самое сложное по-прежнему соблюдать вертикальные и горизонтальные ряды. И да, надо заново переписывать те почти 50 открыток…

Выходные прошли, и одно это не может не радовать. Начались выходные в пятницу после работы с торжественного празднования Рождества в нашем консульстве. Ещё одна крисмас пати в бесконечном ряду крисмас пати, которые, откровенно говоря, несколько утомляют. На этой неделе ещё 4 штуки и на следующей, надеюсь, одна.

В консульстве всё было весьма пристойно, а главное – очень вкусно. Концертные номера тоже были весьма ничего. Правда, большую часть их я прослушал, таскаемый бабушкой С. по всем её знакомым, что заметно пополнило мою коробочку, в которой я храню визитки по принципу «А это кто?». В.-сан, как обычно, распинался о своей любви к Ленину, К.-сан, как обычно, ныл, «почему Россия не отдаст нам острова». Что там делали остальные, я не знаю. Большая часть приглашённых не имеет ни малейшего отношения ни к России, ни к культуре, ни к «обществу культуры». То есть к «обществу» -то они без сомнения отношение имеют, но чур меня господи от всего этого.

Японцы – это страшно, увлечённые японцы – страшно вдвойне, а уверовавшие японцы, это, наверное, самое страшное. Ещё в Японии есть такая категория людей, как «большой сэнсэй». Обычно это люди, которых почему-то почитают большими сэнсэями, и они, преисполнившись чувства собственной важности, сидят, развалившись в кресле, свысока поглядывая на окружающих, не снисходя даже до разговора, остальные же вьются вокруг них, шепча что-то на ухо, не будучи удостоенными даже мимолётного взгляда. Неприятное зрелище.

В субботу была крисмас пати в обществе поддержки людей с черепно-мозговыми травмами. Как я туда попал, лучше не спрашивать. Я сам не знаю. В целом было весело, насколько может быть весело в окружении людей неговорящих, парализованных, страдающих расстройствами памяти, зрения и прочими последствиями аварий, ушибов головного мозга, инсультов и так далее.

Если честно, я был восхищён. Добровольно, на волонтёрских началах, не получая за это ничего, создать такое общество помощи этим людям. Это дорогого стоит. Организовывать семинары, лекции, помогать инвалидам в поиске работы, принимая чужую беду как свою. Дай Бог здоровья этим людям. Но, несмотря на всеобщие улыбки, радость, где-то подспудно чувствовалась тяжёлая атмосфера, что всё не так радужно, как это кажется. Там же я встретил своего соседа. Того самого, который каждый раз спрашивает меня в лифте, откуда я приехал.