Так и у сестёр, сложно сказать, что этот смех не был вызван ужасом ситуации – первое дело и не комом? Ага, ждите. Оно станет и последним, ни какие деньги не стоят таких нервов.

Вера вернулась домой, и первый раз за эти дни у неё появилось желание поделиться с Димой. Мальчишек не было слышно. «Играют в приставку, мамы же нет», – мысль застряла, когда Вера увидела в приоткрытую дверь кабинета мужа. Он сидел к ней спиной, макушка приветствовала всех из-за изголовья кресла, он смотрел в окно.

Вера открыла настежь дверь. «Аллы больше нет». Женщина остановилась. Держась за дверь, она стала её закрывать.

Пустота. Теперь пришло её время – она была везде: в голосе, в кресле вместо человека, в комнате, в доме. И самое ужасное – в душе. Вера прижала ладонь к груди – там появилось место с пустотой – она инстинктивно сгорбилась.

Так с опущенными плечами она пошла прочь от кабинета.

Остановилась в коридоре.

«И что теперь?»

Мать внутри хотела ворваться в комнату и прижать мужа к сердцу, которое пальчиками стучало по вискам – оно живо.

Обманутая женщина осталась стоять. Это был его выбор, не её. Она вышла замуж за того, кто недостоин её^>12. Теперь она прижимала обе руки к груди – она не знала что делать.

Конфликт внутри вышел на последний уровень – игра заканчивалась. Она играла в неё больше пятнадцати лет и не знала об этом, тогда, как остальные участники онлайн–битвы были знакомы и создавали пары.

Другая мать подала голос – мать, у которой было двое сыновей, – она должна их оградить. Этот сценарий не должен сломать им в будущем жизни.

Семья – она продолжала верить в неё. Место, где тебя ждут и примут, когда весь мир против. Когда жизнь выкинет мертвой рыбой за борт – руки близких поднимут, обогреют и глаза в глаза расскажут о вере, вере без поводов, без аргументов и оснований – "слепой" вере в тебя.

Но почему тогда она отказывает мужу в этом? Нет, она не отказывает, это был его выбор – обман.

Если бы он пришёл и сказал. Что? Что ему мало одной женщины? Она пригласила бы её в гости, и они начали бы проводить выходные вместе – может ей бы ещё и понравилось?!

Конечно, она не была до конца "мамкой" и слышала о свингерах, ЛГБТ и прочих вариантах сексуальных развлечений в парах. Но здесь было что-то другое. Здесь – "ему нужно, чтобы был кто-то еще – он так чувствует себя свободным" – это не неудовлетворённость в сексе.

Это всё его отец-тиран. Муж так и не смог повзрослеть – но она не деспот, почему же ему нужна была эта свобода в жизни с ней?

«Малыш» с вибрацией прервал поток рассуждений – пришло смс от Нади. Точно, надо закончить с этим. Сестра доехала и ложилась спать. Надо бы и Вере последовать её примеру.

Но как? Посмотрев еще раз на закрытые двери, она решила, что разберётся с банком, а потом уже и время придёт для мужа.

Она не хотела знать ничего о похоронах, подготовке к ним, ей хватило этого с дедушкой, но он её не предавал – человечность боролась с обидой – последняя победила. Сознание превратилось в океан Сталкера – он поглотил её.

Наконец она смогла сделать это – она дала волю эмоциям – обида, злость, потерянность наперегонки заполняли её уставшую душу.

"Нас больше нет…", "семьи больше нет", "никого больше нет!", "что ты наделал!?", ""ты сломал весь наш мир!", "ты сломал жизни всех!", "будь ты проклят и эта твоя баба!", "и мне не жалко! нет! ничуть! пусть гниёт! и ты вместе с ней!", "эгоист чёртов!", "член важнее сыновей!", "будь проклят тот день, когда я тебя встретила!", "будь ты проклят", "что я тебе сделала!?", "что?!", "а дети!?", "за что с ними так!".

Внутренний монолог уступил место желудку, который резко сжался, женщина согнулась – "синдром голодной язвы" явился. Ну, если уж героиня не понимает, что стресс должен выйти, а она продолжала его подавлять, то чего таким "гостям" удивляться.