домов. И какой только мошенник-кустарь

выпустил его на рынок! И сам безрукий! И

славного рыцаря подставляет. С этого же-

лезного изваяния все время падают то со-

вок, то щетка, то это примитивное приспо-

собление для угля.

И мне все время приходится нагибаться

и вставлять за плечи рыцаря эти унижаю-

щие его причиндалы. А они все равно па-

дают на мраморный пол, да так звонко, что

три хозяйские кошки, сидящие на диванах,

содрогаются и смотрят на меня недовольно

и почти с презрением.

Сегодня понедельник. И я вновь выли-

зываю дом. В субботу только навела блеск

и красоту. Но за один день он опять зарос

грязью.

Бесполезный труд! В доме кошки. Они

линяют. Их шерсть летает в воздухе и плот-

ным покровом оседает на все. На мебель, на

одежду, на самих хозяев. Хозяева этого не

замечают. Кошки спят в хозяйских посте-

лях, валяются на диванах.

Впечатление, будто это их дом. Кошкин

дом! А хозяева у них в приживалах!

Была бы моя воля, я бы этих кошек…

Побрила бы на лысо!

Какая воля! Я филиппинка. И молча вы-

катываю с барской одежды кошачью шерсть

специальными липкими валиками, кото-

рых у Адели целый ящик в шкафу. А она,

подлая, – шерсть кошачья, – все летает.

Я сказала Адели, что борьба с шерстью

– курам на смех, если в доме три кошки. И

что здесь нужно что-то кардинальное.

Адель тут же умчалась в город. И при-

везла из магазина специальное средство.

Шерстеулавливатель. Под названием

«Вьюга-7». Это нечто похожее на малень-

кий пылесос размером со средний фона-

рик. Только на конце этого чуда техники

не только лампочка, но и широкая труба.

Направляешь трубу в воздух, включаешь

свет-прожектор и видишь, как шерсть ко-

шачья стройным косяком завьюживается в

этот шерстеулавливатель.

Самый лучший пылесос среди фонари-

ков! И самый лучший фонарик среди пы-

лесосов!

Я только диву даюсь. И не лень ей моз-

ги парить по всяким этим мелочам жизни.

Лучше бы выпустила этих паршивых ко-

шаков во двор, а сама Ремарка почитала.

Валяется книга в дорогой обложке на ее

стеклянном столике. Закладка на четыр-

надцатой странице. Уже месяц.

Я наблюдаю за ними, и вывод такой.

Они недавно обрели богатство! И Адель с

удовольствием исполняет роль хозяйки

большого дома, купившей на время домра-

ботницу из братской Украины и дворника

из солнечного Таджикистана.

Жизнь господ скучна. Они зависят от

дома, заваленного барахлом. И смысл их

существования, кажется, состоит только в

том, чтобы обслуживать этот дом руками

чужих людей и наблюдать за этими людь-

ми по видику.

Ну, пойдут поплавают в бассейне, ну по-

парятся в бане, ну погоняют по бегущей

ленте в спортзале, ну телек, ну шоппинг. И

все.

Скука!

Еда варится здесь в большом количестве

и не съедается. На второй день все летит в

мусорный контейнер! Тупой перевод про-

дуктов. Собакам человеческую пищу не

дают.

Я, кажется, перестала бояться собак. И

песни украинские пою уже не для них, а

для себя. Хотя с алабаем Шерханом все же

осторожна. Он хитер, как настоящий азиат.

Но, верю, Гордик защитит! Он не подпуска-

ет Шерхана ко мне ближе, чем он сам подпу-

скается мной ко мне, все норовя потереться

своим жирным бочком об мои колени.

Я открываю вольер после ухода двор-

ника.

– Пацаны! Выходите! На свободу с чи-

стой совестью!

Первым выбегает Гордик, грузный, не-

поворотливый, с трудом переваливается на

мускулистых лапах. Тычется носом мне в

ладони. Глаза преданные, влюбленные.

Я беру чесалку и чешу ему спинку, жир-

ные бока. И Гордик от удовольствия начи-

нает смешно попискивать.

– Ах ты, свинюка толстая, боров шелу-

дивый! Нравится, когда я тебя чешу! Ну,

хрюкай! Громче! Хрюкай!

В такие моменты Шерхан тут как тут.

Тоже хочет побыть свинюкой. Но Гордик