А Колька Пасс при встрече говорил мне:

– У тебя классная бабушка! Чаем меня напоила и всякие истории смешные рассказывала.

Да, рассказывать истории бабушка Рая была мастерица.

Мне запомнилась история про старшего брата моей мамы – дядю Сергея, которого, пока он был маленьким, звали Сергуней, или сокращенно Гуней. Моя мама тогда еще не родилась (по выражению бабушки, «была только в проекте»). Дядя же Сергей был пятилетним малышом. И вот родители поехали с ним в деревню к своим знакомым – пожить недельку на свежем воздухе. И там Гунин отец (мой дедушка) взял как-то Гуню с собой на речку – порыбачить. Сергуня на реке не рыбачил, а играл в песке, а отец с удочкой ходил по берегу – до кустистого мыска и дальше.

Бабушка Рая (тогда совсем не бабушка, а молодая женщина) находилась в доме – и вдруг слышит громкий плач. Не плач – рев! Это бежит с речки Гунька и, рыдая, кричит на всю деревню:

– Папу волки съели! Мамочка, папу волки съели!

Бабушка, по ее словам, понимала умом, что это какая-то ерунда, что не могут волки летом, рядом с деревней напасть на взрослого человека. Но все же, как она выразилась, ей стало не по себе. Даже жутковато стало. Хоть она и не трусиха.

– Как это съели? – с недоверием спрашивала она у сына.

– Съели! – заливаясь слезами, твердил тот.

– Где это случилось? Почему ты решил, что волки? Ты ничего не перепутал? – расспрашивала она, пока они с Гунькой вместе бежали к речке. – Они прямо напали на него?

– Не знаю! – всхлипывал перепуганный малыш. – Съели, одни кости остались!

Прибегают на речку, на мысок. И бабушка Рая (тогда не бабушка) видит на берегу множество собачьих следов и торчащие из песка огромные ребра давно сдохшей то ли коровы, то ли лошади.

– Вот такие костомахи! – показывала мне бабушка, полукольцом разведя руки и тряся от смеха своей седой головой.

– А отец просто ушел дальше по берегу, увлекшись рыбалкой, и Сергуню не слышал, – договорила она.

Рассказывала бабушка иногда и не смешные, а серьезные истории. Как вот эта.

Бабушка в ту пору была вовсе не бабушкой и даже не женщиной, а девочкой, четвероклассницей (что, по правде говоря, я с трудом представлял себе). Происходило это давно, еще до войны с фашистами. Так вот, задумала она подарить своей маме подарок ко дню рождения. И стала собирать на подарок деньги – из тех, что ей давали на мороженое или на леденцы. То есть она не покупала себе сластей, а деньги складывала в коробочку из-под какой-то игрушки. И так почти целый год. Но как-то раз, когда до дня рождения оставалось совсем немного, ее мама что-то искала и наткнулась на ту коробочку с монетами.

Мама ее была строгая.

– Откуда это? – сурово спросила она. – Рая, откуда эти деньги?! Что это значит? Объясни!

И бабушка (которая тогда была еще девочкой) молчала, опустив голову и, как она любила говорить, «пару изо рта не пускала», то есть не промолвила ни слова, как ее ни пытали. За такое упрямство ее на полгода лишили мороженого и месяц не разрешали ходить на каток (как раз стояла зима).

– Почему же ты не призналась? – удивился я. – Призналась бы – и твоя мама наверняка бы простила тебя.

– Прощать в общем-то было не за что, – не согласилась бабушка. – А оправдываться – это казалось мне так унизительно. К тому же это ничего бы уже не поправило. Я мечтала, что мой подарок станет сюрпризом. А тут в один миг все мои замыслы рухнули.

– Ну, а так тебя еще и наказали несправедливо, – не понимал я. – Ты же не украла эти деньги, как твоя мама могла бы подумать, не выменяла на что-то…

– Да, я молчала, но зато моя тайна осталась тайной, никто не раскрыл ее, не высмеял меня за нее. Пойми: для меня то, что мои замыслы рухнули и что их разрушил человек, ради которого все и задумывалось – для меня это было горше любого наказания. Наказание было – чепуха!