– Фух. Жди меня, московский марафон. Вы как, хотите перекусить или просто отдохнуть? – отдуваясь, выговорила она. Юлия успела переодеться из рабочей одежды в неофициальную униформу станции: потертые джинсы и худи. – Мы как раз приготовили рыбные такос и собираемся смотреть «Принцессу-невесту».
– Значит, это вы дали имя Энни? Фанатка «Юритмикс»?
– Максим вообще хотел назвать ее в честь песни «Битлз», – отозвалась Юлия. – Как Люси, которую нашли в Эфиопии, – ее же назвали в честь «Lucy in the sky with Diamonds». В итоге нашу девочку звали бы либо Джуд, либо Пенни. Но я обыграла его в шашки и получила право дать ей имя.
Я прошел за Юлией в основной отсек, удобно устроился в кресле, кое-где заклеенном изолентой. Пахло жареной форелью, и я вдруг понял, что толком не ел вот уже десять часов – с первой остановки во Владивостоке. Четверо ученых уселись на диване. Еще один опустился на ящик с припасами. Все они вежливо представились мне, а Дейв, тот, что сидел на ящике, предложил выпить водки, объяснив, что это их обязательная инициация. Разговаривая, он растягивал окончания слов и был одет в футболку Западного колледжа; я спросил, не из Калифорнии ли он приехал.
– Санта-Круз, – ответил он.
Бутыль, которую он занес над моим стаканом, смахивала на бивень мамонта. Один из исследователей поведал, что эта водка – настоящая, сибирская, ее делают на одном из старейших заводов из местной воды, пшеницы и кедровых орешков.
– Скоро ты себе собственную бутыль заведешь, – продолжил Дейв. – Помогает согреться и сохранить интерес к жизни. А еще забыть, что на станции все на соплях держится.
От первой пары глотков кровь прилила к щекам.
Я по-гаргульи уселся на кожаном насесте и, сжимая в пальцах стакан, стал оглядываться по сторонам, словно застенчивый школьник, гадающий, как ему влиться в компанию. Ученые топтались и пританцовывали в коридорах, сидели на потрепанных стульях и креслах и смотрели фильм или осыпали меня вопросами – например, интересовались, что я думаю о ролевых играх. Я разрешил Максиму создать для меня персонажа в «Подземельях и драконах» – эльфа-плута по имени Каласк (ну и имечко, как название дивана из «Икеа»). Дейв выхватил у него листок с описанием персонажа.
– Из-за этого чудика мы играть начнем через год.
– Я разрабатываю идеальную кампанию, – возразил Максим.
– Да херня это все. Вот я знаю отличную игру для инициации, – вклинился механик по имени Алексей, много лет проработавший на станции Беллинсгаузена в Антарктике. – Новые сотрудники не должны замыкаться в себе, это очень важно.
– Его отец был в Беллинсгаузене в 2018-м во время первого покушения на убийство в Антарктике, – объяснила Юлия. – Вот почему он опасается, что у нас тут взаперти крыша поедет. Алексей наш неофициальный наставник. Увидит, что кто-то ведет себя странно – замыкается в себе, слишком много работает, – мигом пропишет лекарство.
– Лекарство?
– Медвежий коготь! – выкрикнул Алексей.
– Ты не обязан играть, – сказала Юлия, садясь рядом.
Потом объяснила правила игры в «Медвежий коготь»: стакан пива передают из рук в руки, каждый должен отпить из него, а на освободившееся место тут же вливают водку.
Вся комната теперь скандировала мое имя:
– Клифф, Клифф, Клифф, Клифф!
Каким-то чудом эти дети догадались, что мне хоть на минуту нужно забыть о еще ощущавшемся в воздухе присутствии Клары. Стакан ходил по кругу, и комната все сильнее кружилась перед глазами. Смех и болтовня теперь доносились будто бы не от телека, а откуда-то издалека. Юлия тронула меня за плечо, проверяя, все ли со мной в порядке, и я понял, что по экрану уже бегут титры, а Алексей спит, уронив голову возле полупустого стакана водки. В воцарившейся тишине было слышно, как по стенам станции стучит дождь и колотит град. Максим бросился наружу прикрыть солнечные панели. Другие разошлись по своим капсулам и лабораториям. Юлия задержалась. На вид она была примерно ровесницей Клары – слегка за тридцать, может, чуть меньше. Окончила МГУ, прошла стажировку в Кембридже и там продолжила работать с местной флорой, уделяя особое внимание низким кустарникам – важнейшим поглотителям углерода.