Однажды, когда мы легли спать, брат спросил меня:

– Саша, а если я умру, обо мне кто-нибудь будет плакать?

Я ему ответила, что, конечно, мы будем, и чтобы он не говорил всякую ерунду.

Брат часто ночевал у бабушки. Там было спокойно, его не ругали, не шпыняли, и он чувствовал любовь и заботу, брат был добрый и всегда помогал бабушке, и она платила ему любовью. И правда, между ними была особая связь. Моему брату не хватало любви родителей, и он нашел, где ее можно возмещать и получать, мне, наверное, тоже не хватало любви, но со мной в тот период обращались лучше. А еще мой брат был бережливым и копил все деньги, которые ему попадали в руки, ничего не тратил, а я, наоборот, транжира. Не скажу, что у нас было много карманных денег, но все же те, что дарили на праздники или давали за помощь, он сохранял.

В двенадцать лет меня отправили в летний лагерь на море. До этого я тоже ездила в детский лагерь, и всегда, когда я уезжала, мы с братом писали друг другу и отправляли письма почтой. В лагере я была три недели, и письмо успевало дойти до адресата, и адресат успевал мне ответить, в письме брат посылал мне пластинку жвачки, а я ему колосок или травинки, я очень скучала и часто его вспоминала.

Так вот, это был июль и, как я сейчас анализирую, третья смена, мы уехали числа тринадцатого июля, а вернулись пятого или шестого августа. Пятого августа у мамы день рождения, но в тот год она его не праздновала… Хорошо помню один случай, он произошел восемнадцатого июля, я пошла купаться в море, это было раннее утро, наверное, между восемью и девятью утра, я нырнула, и на дне что-то заблестело, я дотянулась рукой, было не очень глубоко, достала что-то тяжелое и холодное, пошла на берег с этим в руках. До конца я не осознавала, что держу, соль попала в глаза, и, щурясь, я пошла к берегу. Видно было, как воспитатели и вожатая прыгали на берегу, радовались и махали мне, чтобы я шла к ним. Когда я посмотрела на свою руку, то увидела, что держу целую бутылку шампанского, вот они и ликовали. Шампанское у меня быстро изъяли, а взамен принесли растаявшую и невкусную шоколадку. На карманные деньги, которые мне дали в лагерь родители, я что-то купила себе, мороженое, чурчхелу и тому подобное, но большую часть потратила на подарки брату, он очень любил модельки машин и роботов-трансформеров, я ему купила несколько таких игрушек. Когда был тихий час и все в комнате отдыхали, я садилась на кровать, раскладывала на тумбочке этих роботов и представляла, как вернусь домой, я знала, что приеду рано утром и, скорее всего, брат будет спать, и я тихонечко поставлю их на наш письменный стол, а когда он проснется и увидит, то очень обрадуется. И я так хотела увидеть эту радость на его лице. Я представляла это и раскладывала роботов, девчонки тоже смотрели, как я это делаю, я рассказывала им о своих планах, о том, как отреагирует брат на мои подарки. Они слушали, слушали, так странно, я тогда еще думала, ну надо же, неужели им так интересно, как я брату буду делать сюрприз. Тогда я еще не знала, что они не просто так меня слушают…

Пришло время возвращаться домой, я очень соскучилась по родным, а особенно по младшему братишке. Я ждала день приезда, в поезде ехать трое суток, полный вагон детей, воспитательский состав ехал в соседнем вагоне в купе, а мы в плацкартном. На верхних полках, предназначенных для чемоданов, лежали деревянные ящики с грушами и яблоками, кто-то по блату их вез на север, в наш город, мы таскали оттуда потихоньку фрукты, запихивали обратно огрызки и записки со словами благодарности, ну кто додумался к детям с севера погрузить ящики с этими яблоками? Так прошло два дня, шел третий. Завтра рано утром мы должны были приехать домой. Был вечер, и вдруг к нам пришел наш вожатый и позвал меня с собой в их вагон. Я так испугалась, подумала, ну все, сейчас влетит за эти яблоки и груши, помню, как я шла, а из плацкартных отсеков все дети выглянули и с жалостью смотрели мне вслед, я еще тогда подумала, ну надо же, как все мне сочувствуют…