– Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие часы, – умиляясь, сказал Шагал.

Часы удовлетворенно вздохнули и, помахав хозяину крылом, тоненько прочирикали:

– Тик-так, тик-так…

– Милые мои часики, подскажите, как мне оказаться в Витебске на Покровской улице?

– Тик-так, тик-так, – ответили часы.

Недоумевая, Шагал пожал плечами и вопросительно посмотрел на Скрипача. Не успел тот и рта раскрыть, как к часам подскакала Озорница и довольно грубовато потребовала:

– Хватит тут тикать-чирикать, давайте-ка ближе к делу. Быстро отвечайте на вопрос хозяина! – и она угрожающе поднесла к глазам часов свой большой кулак, очень смахивающий на копыто.

– Тик-не-так, тик-не-так, – обиженно защебетали часы.

– Вероятно, нужно перевести стрелки, – предположил Скрипач.

– Так-так, так-так, – бойко протикали часы.

Шагал ухватился двумя руками за стрелки и с силой крутанул их в правую сторону. Раздался малиновый перезвон, в часах что-то затрещало, завибрировало, и нарисованный маятник ожил. Он стал качаться из стороны в сторону, и часы тут же задвигались. Они крутили всеми своими частями, напоминая оживший трансформер. Часовые части тряслись и дергались, перестраиваясь в разные диковинные фигуры, пока не превратились в довольно большого петуха.

Петух выглядел очень живописно. Прежде всего, он был синего цвета с огромным, как у павлина, изумрудным хвостом. Окончания перьев хвоста заканчивались фиолетовыми пятнами с лиловыми обрамлениями. Петушиные глазки приветливо взирали на окружающих. На груди красовались все те же стрелки, что и на часах. Как выяснилось впоследствии, стрелки выполняли роль пропеллера. Крылья у петуха были не очень большие, зато сразу по два с каждой стороны. Когда он летел вперед, использовал первую пару крыльев, а если надо было дать задний ход, вторую. На одном из крыльев висела серебряная сабелька. Тело петушка опиралось на две тонкие желтые ноги, обутые в красные ботфорты с серебряными шпорами. Он встрепенулся, кукарекнул и произнес:

– Здравствуйте, дорогие господа художники, уважаемые маэстры и прекрасные кобылы! Меня зовут Петр Петрович.

– Очень приятно познакомиться, – сказал Шагал, слегка поклонился и представил присутствующих.

– Я так понимаю, что вы собрались в далекое путешествие, а если ко-ко-конкретно, в Витебск? – спросил петух, потрясывая головой и повернувшись к Шагалу правой стороной. Разговаривая, ему приходилось все время вертеть ею, так как петушиные глазки располагались по бокам головы, царственно украшенной алым гребешком.

– Да, я мечтаю об этом, – молвил художник.

– Что ж, я не против отвезти вас туда, но прежде давайте отобедаем, путь нам предстоит не близкий.

– Я сыт, – проинформировал Марк Захарович петуха и осведомился у друзей, кто и чем хотел бы закусить.

– Я вообще никогда не голоден, меня музыка питает. Как только захочу есть, поиграю на скрипке – и пожалуйста: сыт, пьян и нос в табаке, – весело сообщил Скрипач.

Озорница ответила не сразу, вначале она кокетливо передернула туфлями-копытами, потом повертелась, оправляя платье и фартук, встряхнула головой так, что волосы разлетелись по плечам непослушной гривой, и только после этого, скромно опустив глаза, тихо произнесла:

– А я… Ах, мне неловко признаться. Извините меня, достопочтенные мужчины и благородный господин петух, но я всегда хочу есть. Это моя особенность, уж очень я люблю на досуге пожевать ржаного хлебушка с солью, а когда я занята работой, то тем более не прочь закусить. Как говорила моя любимая бабушка, если во рту что-то вкусненькое, то любая, даже самая тяжелая работа спорится лучше. Так что я с удовольствием отобедаю. Предлагаю поступить так: давайте вначале съедим ваше, а потом каждый полакомится тем, что у него имеется в запасе.