Вздохнув, пожилой врач взял каталку Гарика за ручки и выкатил на улицу, не забыв запереть за собой двери.

Путь Гарика, который начался у домика береговой охраны, закончился в больничном морге, холодном и одиноком. Настолько холодном и настолько одиноком, что привезший его пожилой врач не захотел находиться там дольше, чем необходимо, чтобы оставить каталку где-нибудь не на проходе. Гарику же меланхолические особенности морга по большому счету были безразличны: холода он не чувствовал, а одиночество… Вообще довольно субъективная штука. Лежа на каталке, Гарик настороженно вслушивался в удаляющиеся шаги врача, который спешно возвращался к своим ночным каналам, потом сел на каталке и оделся. Все вещи аккуратной стопочкой сложили у него в ногах, правда те из них, которые не позволили себя так просто снять, были безжалостно разрезаны врачебными ножницами. Гарик неодобрительно посмотрел на тряпье, в которое приходилось наряжаться. Он не любил неряшливости, а уж такого безобразия и подавно. Самое первое, что он сделает, когда вернется, так это купит все новое: здесь не попсовый американский фильм, чтобы в толпе безмозглых уродов в рванье разгуливать и молоденьких дамочек жрать. Да, внешность у Гарика и правда не ахти, хотя иногда на улице он и ловил на себе любопытные женские взгляды, зато с головой все в порядке. Ну почти. Гарик ведь не знал, кто он и откуда. Кто были его родители. Где учился. Видимо, местный, но из какого времени? Чем я занимался? Болан говорит – и откуда он только все это знает – что память иногда возвращается, но чем больше раз тебя воскрешают, тем надежда на это меньше. Решив, что оживляли его не так уж и часто, Гарик спрыгнул с каталки и направился к железной двери.

– Э-э-э… – в холодном и одиноком мире раздался голос.

Гарик обернулся и увидел молодого мужчину с легкой щетиной в сером… нет, в синем… может, в розовом… или в каком?.. костюме. Цвет его одежды, а также волос, глаз, кожи был неопределенным. И нет, Гарик не страдал дальтонизмом, просто перед ним стоял призрак.

– Чем могу? – бодро спросил Гарик.

– Видите ли… Горько это признавать, но, похоже, я умер.

– Вот уж точно.

– Мое тело лежит там в холодильнике, – призрак посмотрел назад, – а после того, как я очутился здесь, вижу одних только врачей.

– Логично, это ж морг. Хотя они могли сюда и практикантов водить. Не было никого?

– Нет… – призрак как-то даже и растерялся.

– Вот и отлично, от них одни проблемы, точно говорю: шумят и спать не дают. Знакомые призраки рассказывали, сам я не знаю. Ну ладно, бывай. Мне домой надо поскорей.

Гарик сделал пару шагов к выходу.

– Постойте! – в голосе призрака звучала паника.

– Понимаешь, мне совсем не надо, чтобы сюда кто-нибудь заявился и увидел восставшего мертвеца. Если хочешь поговорить, идем вместе. Будешь заглядывать за углы и сообщать, нет ли кого.

– А как же тело?

– Теперь это просто пустая шкурка, а хуже тебе не станет.

– А я не?..

– Тебе не все равно? Кто-то бы много за это отдал, но вообще нет, ты не исчезнешь, – Гарик уже взялся за ручку. – Ты идешь или как?

– Д-да… Иду…

– Тогда вот тебе первое задание: что там за дверью?

Они шли по пустым коридорам, а Призрак проверял, свободна ли впереди дорога. Иногда они разговаривали, но довольно странным способом. Гарик объяснил новоиспеченному компаньону, как такое возможно. Обычно-то у него не было возможности проявлять свою осведомленность.

– Ты же призрак и можешь читать мысли. Я просто думаю о том, что хочу сказать, а ты меня как бы слышишь. Но рта я не открываю. Непривычно, конечно, но для пользы дела можно.