– Пожалуйста, моя дорогая, – пожал плечом муж. Он сидел на крыльце и сосредоточенно возился с чем-то похожим на струнный музыкальный инструмент без струн.

– Меня зовут Эйлин, – ровно напомнила я.

Лишнее напоминание о том, что этот широкоплечий темноволосый незнакомец с пронзительными глазами отныне мой муж, мне не нужно. Я и так не забываю ни на секунду, во что превратилась моя жизнь.

Степенно развернувшись, чтобы не выглядеть сбежавшей, я шагнула в дом. Довольно скоро я поняла, почему Лаэрт предпочитает игнорировать существование второй комнаты. В углу, за шкафом без дверец, стоявшем почти посреди помещения, рос раскидистый куст. Рос он прямо из стены и, кажется, не сильно переживал по этому поводу. Разве что был чуть бледнее, чем его уличные собратья. Сквозь маленькие окна, перегороженные посередине бревнами, проникало не так уж много света.

Нет, сырая комната с кустом мне совершенно точно не подходит.

– Почему там куст? – Лаэрт по-прежнему что-то делал со странным музыкальным инструментом, когда я выскочила на порог. – Он растет прямо в комнате.

– Такая мода, дорогая. Во всех журналах сейчас только и пишут, что о комнатной растительности. Пальмы в кадках, огромные розовые кусты и прочее.

– Это, – самым невежливым образом ткнула я пальцем в стену, – это не мода. Там просто растет нечто прямо в доме. Неужели тебя это не беспокоит? Ты просто сидишь, когда твое жилище постепенно оказывается поглощено дикой природой?

– Ну вот видишь, мы только поженились, а ты уже пилишь меня из-за того, что я сижу на диване и ничего не делаю, – ухмыльнулся он. – Прекрасная основа для брака, дорогая.

– Не называй меня так! – вспылила я. Его спокойствие заставляло меня еще сильнее выходить из себя. Еще бы ему не быть спокойным, это не он оказался выдернут из дома, отрезан от привычной жизни и заброшен в.. в.. в эту клоаку! – Зачем ты вообще на мне женился?! – выпалила я подрагивающим от ярости и бессилия голосом.

***
– Кто тебя просил?! Ты же знаешь, что можно было отказаться? Ты вообще знал, что существует такая опция? – с издевкой поинтересовалась я. – Или в твои нищие мозги не пришла даже подобная мысль? А если тебе предложат нырнуть в отхожее место, ты тоже согласишься?

– Ты сравниваешь женитьбу на тебе с нырянием в отхожее место? – спросил Лаэрт, явно позабавленный.

– Мог бы просто сказать «нет»! Нет, спасибо, ваше величество! Король Рональд, вы ужасно любезны, но я уже женат и никак не могу принять в жены вашу дочь! Вот и все! Пара слов и ничего этого, – я сделала широкий жест рукой, – не было бы. Отец дал бы тебе пару монет и отпустил с миром!

– Это была бы ложь, – всякое веселье исчезло из глаз Лаэрта. По лицу его промелькнула тень.

– Что?

– Это была бы ложь, – спокойно повторил он. – Я не был женат до того мгновения, когда священник объявил нас с тобой мужем и женой.

– Кому какое дело? В этом и состоит жизнь – ты лжешь снова, и снова, и снова. Лжешь, когда это необходимо. Если всегда говорить правду, плохо кончишь. Мне хватило одного раза, чтобы оказаться здесь. Поверь, лучшее, что ты мог сделать – просто отказаться.

Обессилено упав на крыльцо, я вздохнула. Всего одно слово решило бы мою судьбу. И никаких кустов в комнате. В комнате, которой даже нет названия. Это гостиная? У него вообще бывают гости? Если он принимает гостей в том жутком помещении со шкафом без дверцы, с поленьями поперек маленьких окон и живой растительностью, тянущейся прямо из угла, то едва ли кто-то задерживается в этом доме.

– Я подумал, что это могло бы принести пользу и тебе, и мне, – так же спокойно продолжил он, словно и не было моих истеричных выкриков. – Ты не выглядела особенно счастливой там, во дворце.