— А насколько он тупой? — невинно спросил Гарри, протягивая мне ромашку.

— Он, если хочешь знать, собирает вместе с Виктором машину! — ответила я, забирая у него цветок.

Рыжая корова, мимо которой мы проходили, невозмутимо сжевала ромашку и посмотрела нам вслед. Озера блестели под солнцем как три серебряка, а омуты оставались черными и матовыми, поглощая всякий свет. Словно какой-то бог решил продырявить монеты, чтобы сделать из них ожерелье для любимой, а потом швырнул их в траву возле наших Лоханок, да так и забыл.

— Что за машина? — переспросил Гарри, разглядывая озера с не меньшим интересом.

— Самоходная повозка, — пояснила я. — Она будет ездить без лошадей и всякой магии. Виктор ее собирает, а Ксандр помогает. У него золотые руки. Все так говорят.

— Хозяйственный, значит, — насмешливо протянул он.

— Ты говоришь таким тоном, будто это плохо, — возмутилась я. — Конечно, столичному герену не понять, но для простых девушек вроде меня хозяйственность — это очень даже привлекательное качество.

Выдохнув, я споткнулась, но Гарри придержал меня под локоть. Тропинка была узкой, и высокая трава не давала мне отстраниться.

— Мне нравится хозяйственность, — миролюбиво согласился он, не отпуская мою руку. — Вот ты — очень хозяйственная. Супчик выше всяких похвал.

— Спасибо, — буркнула я.

Мы вошли в лес, где стало попрохладнее, и я отодвинулась от дракона, который разглядывал все вокруг с неподдельным любопытством. Высокие сосны простирались к небу, раскидываясь пушистыми зонтиками, издали доносился ритмичный стук дятла. Под ногами стелился низкий ягодник, и я взяла левее, чтобы его обойти. Через пару недель можно будет набрать черники для пирогов.

— Однако при выборе спутника жизни, полагаю, все же надо оценивать иные качества, — не отставал Гарри.

— Это какие же?

Он пожал плечами и, прищурившись, посмотрел в лазурное, как его глаза, небо. Затаив дыхание, я ждала ответа. Интересно ведь, по каким параметрам драконы выбирают себе невест. Приданое, положение в обществе, или, быть может, все решает любовь?

— Высоту полета, — ответил он и, повернувшись, глянул на меня. — Она должна быть примерно одинаковой. А ты летаешь куда выше Санька.

— Я вообще не летаю, — возразила я. — А твердо стою на ногах. И в этом наше отличие, герен Шпифонтейн. Ты себе можешь витать в облаках и дальше, однако мне приходится думать о насущных проблемах.

— Я имел в виду не быт и не проблемы, — возразил Гарри. — Скорее, образ мыслей, стремления, мечты…

— Как бы там ни было, я бы хотела слегка тебя заземлить.

— В смысле? — не понял он.

— Мы пришли, — ответила я и указала на покосившуюся хижину, заросшую лопухами и крапивой. — Твой дом.

Гарри изогнул бровь и вопросительно посмотрел на меня, явно ожидая продолжения.

— Именно здесь раньше селили ссыльных, — с удовольствием пояснила я. — И именно сюда ты переселишься вместе с козой, если не начнешь вести себя нормально.

Хижина была довольно просторной, и когда-то, лет пятьдесят назад, могла считаться приличной избушкой. Гарри обошел ее по периметру, заглянул в окно, а потом остановился перед входом, дверь с которого давным-давно кто-то снял.

— Дом, милый дом, — произнесла я.

Гарри демонстративно вытер ноги о пушистый мох и переступил порог, а я вошла следом.

— Уютно, — одобрил он.

Вдоль одной стены стоял длинный шкаф, забитый рухлядью, возле другой — стол с приколоченной над ним полкой, а прямо посреди комнаты торчала маленькая пушистая елочка. Солнце пробивалось через сосновые макушки и дыры в крыше и ложилось косыми лучами на пол, перечеркивая хижину столбами света.