— Мои поцелуи не продаются, — с достоинством произнесла я, хотя в глубине души и зашевелился червячок сомнений: да, поцелуй — это очень интимно, но пять золотых!

— Я так и понял, — кивнул Гарри, а потом разбежался, оттолкнулся от края утеса и спрыгнул вниз.

Ахнув и вскочив с пенька, я подбежала к обрыву, отпрянула из-за взмывшей утки, всполошено улетающей прочь, а потом посмотрела вниз. По темной воде расплывались круги, но Гарри не было видно. Кристально прозрачная вода озера под солнечными лучами блестела серебром и искрилась так, что глазам больно. Вся, кроме омута, уходящего вглубь круглым черным провалом.

Прикусив губу, я отчаянно всматривалась вниз, а после скинула сапоги. Плавала я хорошо, с самого детства. У нас в Лоханках все дети плавают как лягушата и воды не боятся, но от омутов даже самые отчаянные сорванцы инстинктивно держатся подальше. Да что говорить, даже утки — и те через омут не плавают!

Прямо в центре черной дыры вынырнул Гарри и помахал мне рукой.

— Вода отличная! — выкрикнул он, тряхнув головой, чтобы убрать волосы, прилипшие ко лбу. — Прыгай сюда, Кэти!

Задохнувшись от возмущения, я схватила сапог и швырнула им в дракона.

— Ты… Ты… Дурак! — выкрикнула я.

Сапог булькнул, набрав воды, и пошел на дно.

— А ну, выбирайся! — приказала я и, топнув босой ногой, поморщилась, угодив пяткой по камню. — Там опасно!

Набрав в грудь воздуха, Гарри снова нырнул, и я в отчаянье прижала руки к груди.

Да что ж за дракона мне подсунули! И где он опять? А если утонет, как предыдущий? А если в омуте живет какое-нибудь чудище, и прямо сейчас оно жрет моего дракона вместе с шелковыми трусами?

Гарри вынырнул через минуту и с торжествующим видом поднял мой сапог.

— Считаю, что один ужин вы должны мне бесплатно, — выкрикнул он, выливая из него воду.

Сжав руки в кулаки и скинув второй сапог, я пошла прочь босиком, оставив дракона наслаждаться водичкой. Обида и злость так и душили, и, добравшись до таверны и встретив внимательный взгляд Виктора, который рубил дрова на заднем дворе, я разрыдалась.

— Чего ты? — испугался он. — Это дракон? Обидел тебя?

— Да! — пожаловалась я. — Я ему экскурсию, Лоханки, театр, а он…

— А что он? — холодно спросил Виктор.

— Обманул меня! — всхлипнула я. — Говорит — сейчас, Кэти, покажу тебе своего дракона… — я запнулась, сморгнув слезы, и посмотрела на Виктора. — У тебя глаз дергается, — заметила я, ткнув себе в правое веко.

— Да так, попало что-то, — спокойно ответил он, выдернув из чурбана топор. — И дальше что?

— Дальше разделся, — ответила я, вытерев щеки. — Мол, чтоб одежда при обороте не порвалась. Трусы правда оставил. Голубые.

— Угу, — промычал Виктор, перехватив топор поудобнее, а я вдруг поняла, что мой рассказ со стороны выглядит как-то не так.

— Он в омут нырнул, — поспешно добавила я. — А я испугалась очень — вдруг утонет, как тот, предыдущий. И что тогда? Вместо звезды повешу на таверну траурную табличку? Что тут, мол, провел свой последний день герен Гарольд Шпифонтейн?

— Ну, табличка тоже неплохо, — задумчиво сказал Виктор, бухнув топором по чурбану.

— Ага, переночевал разок, попробовал мое фирменное каре ягненка — и пошел утопился, — сердито возразила я. — Как-то это не очень для дела.

— Ладно, — протянул он. — Где твой дракон?

— На левой Лоханке, — шмыгнула я носом. — Купается. Ох, Виктор! А как же он выберется? Там ведь берег отвесный! А я ему сапогом…

— Таких обычно ничего не берет, — ответил он. — Сейчас схожу, вытащу.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Ты поговори с ним, а?

— Обязательно поговорю, — пообещал Виктор, покосившись на топор, но потом сунул руки в карманы и направился к озеру, а я, окончательно успокоившись, пошла в таверну.