Наверное, я теперь могу плакать в открытую.

Пока закипает вода, Харриет критически оглядывает мою квартиру – без ковров, без занавесок, без картин и без книг.

– Надо найти тебе что-нибудь почитать.

Ее голос для меня – сама красота. Рожок там или как она сказала.

– Книги не решат моих проблем, Харриет.

– Не решат, но помогут понять твои проблемы, взглянуть на них со стороны. Дадут проблемам дышать.

– Я не могу вернуться в книжный магазин.

– Конечно, можешь, и вернешься. – Она разливает кипяток. – Но не сегодня.

Аромат имбиря напоминает мне о Вики. О маме. О нашем доме на Стикни-стрит.

– А еще, – добавляет Харриет, – ты заведешь читательский билет. В Портленде чудесная библиотека, а ты живешь в шести кварталах от ее основного отделения.

Я делаю глоток.

– Спасибо, что помогаете мне, Харриет.

– Знаешь, Вайолет, у меня в твоем возрасте тоже не было мамы.

Предполагалось, что от этого мне сделается легче, но нет. Я представляю Харриет молодой и одинокой.

– Моя мама заболела, – рассказывает она. – Сестра училась в университете, отец занимался делами фермы, и ухаживать за мамой пришлось мне. За отцом, как потом оказалось, тоже. – Она качает головой. – Ему плохо давалась роль вдовца.

– Отец тоже умер?

– Довольно скоро. Сестра помогала, но она в то время уже жадно вбирала в себя большой мир, и попросить ее вернуться было бы чересчур.

Харриет делает глоток чая. На ее чашке ярко-розовыми буквами написано: СТРЕМИСЬ К ВЫСШЕМУ БЛАЖЕНСТВУ. На моей: БУДЬ СОБОЙ, ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ РОЛИ ЗАНЯТЫ.

– Потом мне пришлось избавляться от фермы, и когда завязалась тяжба о том, где должно проходить размежевание с соседским участком, в моей жизни появился Лу Ларсон – будто спасательное судно в холодном бушующем море.

– Ух ты.

– Он был адвокатом по имущественному праву. Решил все мои проблемы, и я вышла за него. – На лице ее мелькает быстрая улыбка. – Ромео и Джульеттой нас не назовешь, но я достаточно его любила, чтобы быть достаточно счастливой. Родила двух дочерей, одну за другой, и прожила хорошую жизнь. Мы чудесно относились друг к другу. Преданно.

– Но ведь он умер, Харриет. Вы сказали нам в Книжном клубе, что Лу умер.

– Да, и тогда я пошла учиться в колледж и стала учительницей, а если бы я этого не сделала, то сейчас не сидела бы здесь с тобой. – Она поднимает чашку, словно для тоста. – Жизнь полна неожиданностей, Вайолет. Ты пей-пей, почувствуешь себя лучше.

Я повинуюсь, и она оказывается права – мне становится лучше. Но когда она собирается уходить, мне опять тошно. Она смотрит на меня так, будто я – пальто, которое она собирается купить. В голове моей так и отстукивает: «Купи меня».

– Я живу в Белмонте, тут недалеко. Можно автобусом, но можно и пешком, если тянет на подвиги.

– Меня тянет. – Полнейшая ложь. Тянет меня зарыться в яму.

– Тогда почему бы тебе не заглянуть ко мне на ужин в четверг, часов в шесть? В пятницу заседание Книжного клуба, и, может, опробую на тебе кое-какие вопросы. – Она записывает адрес на магнитном блокноте, который Вики прилепила на холодильник. Блокнот озаглавлен «ГЕНИАЛЬНЫЕ МЫСЛИ». – Ограничения в еде есть?

В ответ я смеюсь, и она следом – в тюрьме мы ели все, что нам давали, так что получилась тюремная шутка.

– Харриет, я приду. – Я стараюсь, чтобы это не прозвучало уж очень пылко, но, если честно, меня уже переполняет нетерпение.

Она достает из сумки расписание автобусов.

– Тебе надо дойти пешком до Конгресса. А там маршрут номер 4.

– Сколько стоит проезд?

– Я покупаю месячный проездной. С парковкой тяжело, а поездка в автобусе расслабляет. Кажется, одна поездка стоит доллар пятьдесят. У тебя есть мелочь?