— Так, пошёл отсюдова! — тут же вскинулась баб Маша. — Тебе лишь бы повод! — и, выскочив в подъезд, захлопнула дверь перед его носом. Деловито осмотрела Данилу. — Ну, с прибытием, с прибытием! Кот ваш, кстати, уж полгода, как у меня гостюет. Заберёшь?

Барс — полосатая наглая морда, первое время ходил по квартире, осторожно принюхиваясь, как будто не был здесь лет десять. Но уже через пару минут Данила застал его метящим стену в коридоре. Схватил за шкирку:

— Ещё раз увижу, яйца отрежу, понял?

Кот смотрел на него невозмутимо, как на дурака. Данила усмехнулся — ну да, а сам-то он с чего начал? Отжать бабло у вокзального каталы — это так-то беспредел, по которому надо будет ответить. Но зато и до Шпика весточка точно дойдёт.

Усталость с дороги и дядь Серёгина самогонка взяли своё — силы кончились. Даже навязчивая идея фикс всего дня пойти вечером по бабам — и та отпустила. К тому же, без Кирея не так куражно.

Нового кресла-кровати, на котором он раньше спал, больше не было. Не было и импортного цветного телевизора, который отец купил перед уходом Данилы в армию. Так же не было старинного круглого дубового стола на массивной фигурной ножке, доставшегося отцу от бабушки и новой лакированной «стенки» Вещи же, которые раньше в ней хранились — тряпьё, книги, посуда и прочий хлам, теперь были свалены кучей в углу. Короче, всего, что представляло хоть какую-то значимую ценность, не было. Даже холодильника.

Без мебели однушка смотрелась полупустой и заброшенной, и спасали её только высоченные сталинские потолки с лепниной, паркетный пол, просторные коридор с кухней и, конечно, газовая колонка, благодаря которой всё лето напролёт, пока новостройки мучились без горячей воды, можно было не заморачиваться с кастрюльками и тазиками.

Засыпая, вспомнил вдруг дерзкую девчонку. Как зажал её в первый раз на вокзале, и как успел, снова целуя, тиснуть во второй раз, когда отозвал за доску почёта. Правда, тут же получил укропом по морде, но, блин... Оно того стоило!

2. Глава 2

— Так это ещё не всё! Ты дальше слушай! — Щёки уже сводило, но прекратить смеяться не было сил. — Короче, папа в ярости и давай там кипешить — вокзальных ментов дёргать, свидетелей собирать, ну короче, как обычно. Слава богу, поезд подошёл! В общем, встретили Оксану с Тёмкой, туда-сюда, время как бы упущено, ну и всё. Папа бурчит, конечно, под глазом фингал наливается, но в целом, почти успокоился. Пришли на остановку, а автобусов нет. Папа пошёл к таксистам, а мы с Оксанкой ждём. И тут слышу: Марин! А я даже и не туда, что это меня, понимаешь? Опять: Марин! И свистит. Ну я чисто машинально оглянулась, а это он, прикинь! За доской почёта спрятался и подзывает, вот так, знаешь... — загадочно поманила Катьку пальцем.

Та поерзала от нетерпения:

— Ну-ну? А ты?

— Чё ну, Оксанка-то тоже повернулась! И сразу всё просекла. Говорит — этот тот самый? Я — ну да. Она — ну всё, сейчас ему отец бошку оторвёт! А мне что-то так жалко его стало, думаю, ну придурок, конечно, но так-то прикольный. Ну, то есть, как бы, по большому-то счёту не за что его на пятнадцать суток! А Оксанка такая — хочешь, я с ним поговорю, ну, чтобы отвалил по-хорошему?

— Слушай, вот тебе всё-таки с ней повезло!

— Ага. Ну, а я ей — нет, лучше ты покарауль отца, а с этим я сама разберусь.

— Ой, ой, ой, — захихикала Катька. — Кажется, кто-то просто любит хулиганов...

— Да прям! — смутилась Маринка. — Просто он идиот, который даже не представляет, какими проблемами ему светят тёрки с опером Ивановым! И просто для его же пользы ему надо было срочно отвалить. Только поэтому!