Все постраничные сноски принадлежат автору перевода, если не указано иное.
Станислав Мухамеджанов
Дневники – Е. Кацева
Письма к Милене – Н. Федорова, А. Карельский
Письма к Фелиции – М. Рудницкий
Письма к Броду – М. Харитонов
«Приговор» – А. Махлина
«Превращение» – С. Апт
«Америка» – М. Рудницкий
«Процесс» – Р. Райт-Ковалева, Г. Снежинская
«Замок» – Р. Райт-Ковалева
«Перед законом» – А. Тарасов (в сборнике «Сельский врач»)
«В поселении осужденных» – А. Тарасов
«Охотник Гракх» – Н. Касаткина
«Сельский врач» – Р. Гальперина
«Как строилась Китайская стена» – В. Станевич
«Императорское послание» – Г. Ноткин
«На чердаке» – А. Глазова
«Он» – С. Апт.
«Заботы главы семейства» – А. Тарасов
«Сон» – Р. Гальперина (в сборнике «Сельский врач»)
«Сон» – Г. Снежинская (в приложении к «Процессу»)
«Старинная запись» – Р. Гальперина
«Отчет для академии» – Л. Чернова
«Письмо к отцу» – Е. Кацева
«Афоризмы» – С. Апт
«Нора» – В. Станевич
«Певица Жозефина, или Мышиный народ» – Р. Гальперина
«Свадебные приготовления в деревне» – С. Апт
«Разоблаченный проходимец» – Р. Гальперина
«Дорога домой» – С. Апт
«Пассажир» – С. Апт
«Внезапная прогулка» – С. Апт
«Большой шум» – С. Апт
«Желание стать индейцем» – С. Апт
Предуведомление читателю
Франц Кафка, родившийся в Праге в 1883 году, при жизни был известен лишь узкому кругу посвященных. Только после смерти в санатории неподалеку от Вены в 1924 году его литературная слава достигла невероятных высот. В его безукоризненной прозе открылись бездны XX века: тоталитарная угроза, метафизика в момент ее исчезновения, отброшенный к самому себе одиночка, но, кроме того, экзистенциальный бунт и скрытый комизм безысходности. Благодаря этому Кафка стал одним из самых комментируемых авторов прошлого столетия. Вместе с тем велик риск потерять его за обилием толкований. К нему ведет несметное множество следов, многие уводят мимо, напоминая дорогу к Замку из одноименного романа – дорогу, которая приводит в никуда.
Настоящая книга берет один-единственный след, оставленный жизнью Франца Кафки, – след самый близкий: само писательство и борьба, которую он за него вел. О себе он говорил: «Нет у меня наклонностей к литературе, я просто из литературы состою, я не что иное, как литература, и ничем иным быть не в состоянии».
Кафка ощущал себя живым только в моменты писательского экстаза. Пугающий мир, который ему при этом открывался, привычен тому, кто медлит в нем родиться. По этой же причине он защищал свое письмо от всех остальных требований, которые предъявляет жизнь. Это пробуждало в нем вину, которая позволяет заглянуть в темные закоулки человеческой памяти и прикоснуться к нищете религиозного самоуничижения, но та же вина оказывала обратное – раскрепощающее – действие на его письмо. Кафке нет равных в умении извлечь из чувства вины столь многое. Разумеется, его задевала недооценка литературы со стороны мещанства всякого рода. «Положи это на ночной столик» – таков был ответ отца, когда Кафка вручил ему один из немногих опубликованных им текстов. На это Кафка ответил чудовищным «Письмом к отцу». Он вырвал писательство из лап унижения. Он не позволил себя спутать – даже семейными узами. Благодаря этому появилось единственное в своем роде, изобилующее тайнами творчество, о котором сам Кафка говорил: «Оно подталкивает к бесконечным размышлениям».
И при этом он писал тексты беспримерной ясности и прозрачности. Очень редко неоднозначность жизни получает столь внятное выражение, которое мы встречаем в творчестве Кафки. Волшебство его произведений не ускользнуло и от него самого. В дневнике он сделал однажды такую заметку: «Когда я, не выбирая, пишу какую-нибудь фразу, например: “Он выглянул в окно”, то она уже совершенна».