Вера вопросительно прищурилась.

– Почему у тебя такой вид? В чем дело?

Ничего не ответив, я вошла внутрь, сопровождаемая лишь эхом шагов по деревянному настилу.

Изнутри эллинг был выкрашен в цвет светлой гальки и казался длиннее из-за пристани. Через два боковых окна и большое окно в дальнем конце струились блики вечернего света. Помещение напоминало пыльную пустую оболочку. В глубине стоял массивный шкаф для хранения вещей, а рядом – другой, поменьше. Справа я заметила просторный санузел. По стенам были набиты крючки, служившие Норри стеллажами для удочек и снастей; середину помещения занимал полукруглый прилавок из пластика.

Я выглянула наружу – передо мной живописным полотном расстилалось серебристое озеро в обрамлении скалистых склонов. Откуда-то с берега по-прежнему плыла пульсирующая мелодия волынки. Вспомнились слова Виктора о том, что Гектору трудно найти место для концерта.

Я вновь залюбовалась головокружительными видами воды и неба. Что породило мои странные мысли? Уж точно не посещение паба, поскольку туда мы еще не дошли.

Появление Веры заставило меня вздрогнуть.

– Господи! Из-за тебя я чуть не поседела.

– О чем задумалась? – спросила она, сузив глаза. – Я вижу, как крутятся шестеренки. Только не говори, что втайне одержима рыбалкой.

Я выдавила смущенную улыбку.

– Ну ты ведь меня знаешь. Просто сую везде нос.

По-видимому, удовлетворившись объяснением, Вера направилась к двери.

– Тогда пойдем. Готова пропустить по стаканчику?

Я не ответила, завороженно глядя на раскинувшуюся перед сараем и деревянной пристанью водную гладь.

– Вот уже не ожидала, что отсюда такой фантастический вид.

– Да, неплохо. – Вера положила руку мне на плечо. – Наверное, когда видишь его постоянно, перестаешь замечать.

Я молча кивнула.

Мы пожелали Виктору хорошего вечера, затем Вера взяла меня под локоть и повела прочь от эллинга.

– Все в порядке? – спросила она, когда мы возвращались по сланцевой тропе.

Однако я промолчала, целиком поглощенная безумными идеями.

Той ночью я беспокойно ворочалась на кровати в гостевой комнате. Мысль о возвращении в свою постель – нашу постель – по-прежнему была невыносима.

Все теперь казалось фальшивым, надуманным. Я без конца прокручивала в памяти, как лежу рядом с Маком и смеюсь над нашими свадебными планами. Его голубые глаза сверкают в темноте, копна седеющих волос утопает в подушке. Он излучал такую уверенность, надежность…

Я одернула себя: хватит.

Сквозь тонкие, расшитые розами занавески забрезжил рассвет, первые лучи солнца робко легли на пододеяльник. Письменный стол и вращающееся кресло Мака в дальнем углу комнаты словно ждали его возвращения. Я привыкла к тому, что рабочее место Мака завалено ручками и блокнотами. Рядом с ноутбуком обычно ютилась кофеварка, повсюду торчали стикеры с нарисованными стрелками, отмечающими сюжетные повороты будущего романа. Теперь поверхность пустовала, если не считать тонкой паутинки утреннего света. Я отвела взгляд. Поговорю насчет стола с Лоис, наверняка она придумает, как им распорядиться. Оставлять его у себя мне не хотелось: слишком болезненное напоминание.

Поерзав под одеялом, я вздохнула. Чего только не придет в голову… Я ведь твердо решила двигаться дальше, уехать отсюда и начать с чистого листа.

Тогда почему громадина старого эллинга накрепко засела у меня в мозгу?

С досадой запустив руку в волосы, я откинула их с лица. Не давали покоя слова Веры о том, что Лох-Харрис срочно нуждается в обновлении. Неужели я уеду, ничего не предприняв? Не воспользуюсь шансом что-либо изменить?

Проклиная Мака за то положение, в которое он меня поставил, я раздраженно отбросила одеяло.