Отец похлопал Лоис по руке.

– Вероятно, у него имелись на то причины, – предположила Вера, – хотя мне трудно представить, какие именно.

Папа беспокойно взъерошил волосы.

– Лейла была его невестой. Они собирались пожениться в следующем году. Она имела право знать.

Я перевела взгляд на боковое окно, за которым виднелся небольшой фонтанчик: выпрыгивающая из воды рыба пускает серебристую струйку.

– Он скрыл это даже от Ханны. Она была потрясена не меньше меня.

Лоис сморгнула слезы, ее блестящие розовые губы сложились в жесткую линию.

– Надо же. Я думала, эту особу ничем не проймешь.

Я потеребила лацкан жакета.

– Есть еще кое-что.

Вера вскинула тонкие брови.

– Как будто вам с Лоис и без того мало. Да еще и узнать обо всем в день его похорон.

Перегнувшись через полированный столик, Лоис взяла в ладони мою руку.

– О чем ты хотела рассказать, Лейла?

Я втянула воздух сквозь зубы. Похоже, сегодня в прямом смысле разверзлись небеса, обрушив на нас поток откровений. Я сжала руку Лоис.

– Очевидно, Мак вознамерился привести дела в порядок, после того как узнал о своем сердце. Он завещал тебе аванс за последнюю книгу, а мне – гонорары за остальные романы.

Лоис несколько раз моргнула. Отец с Верой смотрели на меня во все глаза.

– Что ж, я рада. Учитывая обстоятельства, это меньшее, что он мог для тебя сделать. – Еще не до конца оправившись от потрясения, Лоис кивнула в сторону банкетного зала. – Слава богу, жадная стерва не приберет все к рукам. Надеюсь, у Мака хватило здравого смысла ничего ей не оставлять.

Папа с Верой хором выразили согласие. У них отвисли челюсти, когда я сообщила, что Мак завещал Ханне квартиру на севере Франции.

– Могу поспорить, она не обрадовалась, – фыркнула Лоис. – Там нет золотых кранов и люстр.

– Мне не нужны его покаянные деньги, – отрезала я, заставив всех троих вздрогнуть. На лицах застыло тревожное недоумение.

– Послушай, дорогая… – начал отец.

– Я сказала Дэвиду, что не приму их, – перебила я, сцепляя и расцепляя пальцы на коленях. – Наши отношения, помолвка – все было огромной ложью. – Я невесело усмехнулась. – К сожалению, Мак уже не узнает, что он может сделать со своими гонорарами, поэтому я говорю вам.

Вера озадаченно потерла лоб.

– Ты хоть понимаешь, какая это куча денег? Не подумай, я не из корысти, просто… Речь идет о сумме, которая изменит твою жизнь.

Глядя ей в глаза, я озвучила цифру.

Вера зажала рот.

– Мать честная!

– Для меня это не имеет значения, поскольку наши отношения ничего не значили для Мака.

Папа всплеснул руками.

– Милая, тебе нужно время, чтобы все обдумать. За последние дни на тебя столько навалилось. Одни похороны чего стоят, а тут еще Ханна и эта новость о сердце Мака…

– Здесь нечего обдумывать, пап. – Я разгладила рубашку. – После всего, что произошло, я не могу остаться в Лох-Харрисе. Слишком много плохих воспоминаний.

Вера с отцом тревожно переглянулись.

– То есть как? Сбегаешь?

– Лейла, ты прожила в Лох-Харрисе всю жизнь, – рассудительно заметил папа. – И не раз говорила, что никогда не уедешь.

При виде растерянного выражения на папином лице у меня екнуло сердце, в горле застрял ком.

– Да, но все изменилось. И благодарить за это нужно Мака. – Я встала. – Теперь мне не остается ничего другого, кроме как покинуть Лох-Харрис.

Следующие две недели прошли как в тумане.

Чтобы не сидеть сложа руки, я договорилась насчет оценки коттеджа, подготовила рецензии на два новых альбома, взяла интервью у скандально известного уличного художника для одной из газет и написала статью о финансовых трудностях, которые испытал Лох-Харрис из-за спада в экономике.