– Афанасьич, – улыбается. – Не тяни, не боюсь.

Рассказал я ему о нашем с Кудрявцевым договоре. Он опять улыбается:

– Да знаю я этого «Зингера» и что с ним стряслось, думаю, тоже знаю. Путем все будет.

И точно, хорошо все получилось. До весны Вася все машинки швейные, что у командирских жен имелись, отладил, часы, где требовалось, починил. На белом хлебе с салом, да картошке жареной отъелся, чаю с разным вареньем по горло напился, а там уж и время стало подходить на фронт с очередным выпуском собираться, заявление мне писать, как я Кудрявцеву обещал.

Только по-другому вышло. В апреле, когда снежок еще не везде сошел, пришел на занятия комиссар полка, командует выйти на улицу, построиться в две шеренги. А когда построились, называет:

– Красноармеец Андреев!

Тот из строя:

– Я!

– Красноармеец Андреев, учитывая ваше патриотическое заявление об отправке на передний край добровольцем, командование полка удовлетворяет вашу просьбу, и вы направляетесь на Юго-Западный фронт. Будете освобождать от врага Советскую Украину.

Думаю: «Вот те на, а я и не знал, что Андреев такое заявление написал, да еще вперед меня. Надо…»

А комиссар уже следующую фамилию называет. И опять:

– Учитывая ваше патриотическое заявление…

Так он всех во взводе по списку перечислил и нас с Небесным тоже. А когда ушел комиссар и сели мы перекурить, выяснилось, что никто такого заявления не писал, ни один боец. Обязали, видать, командование полка добровольцев на фронт обеспечить, вот они такой вираж и загнули. Не станешь же, понятное дело, спорить, говорить, что не торопился ты Родину защищать.

Погрузились мы в товарные вагоны и двинулись на запад, потом стали забирать на юг. Ехали несколько дней, куда и зачем не зная. Когда стали выгружаться на переезде, я смотрю мазанки белые, точь-в-точь как у хохлов – переселенцев в нашей степи кулундинской. Думаю: «На Украину, значит, приехали. Так и оказалось. Зимы тут уже совсем не было, не то что у нас в Сибири. Тепло, солнце светит, деревья листочки выбросили, на травке зеленой можно полежать в небо поглядеть. Все хорошо, если б не война.

Попали мы служить в шестую армию, 230-ю, вроде, стрелковую дивизию, сейчас точно не помню номера, столько лет прошло. Да и были мы ее бойцами недолго совсем… Сформировали из нашего пополнения батальон. Повезло, попали мы с Васей и еще несколько ребят из моего взвода в запасном полку в одну стрелковую роту, жаль только по разным взводам нас развели. Я своего командира, к которому меня помощником поставили, попросил, чтоб он с тем взводным договорился Васю к нам перевести. А они, взводные эти оба только после трехмесячных курсов младших лейтенантов получили и форсу у обоих выше ноздрей:

– Чего это я его просить буду? Ты мне что делать не указывай.

Ну, что ты с этим «фазаном» сделаешь? Козырнул, слушаюсь мол. Решил, дальше видно будет, придумаем, что-нибудь.

Числа пятого или шестого мая в нашем полку и в других частях тоже провели митинги. К нам приехал батальонный комиссар, произнес речь. Грузовик – полуторка с откинутыми бортами, вроде, как помост, с него он и говорил. А мы вокруг этой полуторки, стояли и его слушали. Голос у него зычный, привык выступать так, что хоть и много в полку людей, всем слышно было.

Сказал он с полуторки, что наш фронт готовится к активным боевым действиям по освобождению от гитлеровцев всей территории Украины. Мол, враг далеко не так силен, как был в 41-м, у нас есть все, что нужно, чтобы его победить, и мы его победим. Сказал еще, что товарищ Сталин уверен и ждет от всех нас разгрома немецко-фашистских захватчиков в этом 1942 году…