Стилл посидел минуту и опять синхронно забулькал. Так повторялось пару раз, пока вода в бутылках не кончилась.

– А почему никто не ел варенье? – спросила Наташа.

– Похоже, этому стиллу варенье не нравится. Ни вишневое, ни клубничное, ни абрикосовое. Поэтому и не ел.

Стилл встал из-за стола и пошел к диванам. Сергей остановил одну из женщин и поправил ее рубашку. Потыкал в свой планшет и рубашка пошла волнами, постепенно трансформируясь в приталенную футболку. Он быстро подогнал одежду по фигурам подопечных и вышел из комнаты.

– Да, знаю я, что это версалий, – перебила Наташа уже приготовившуюся объяснять Лилю. – У меня комбинезон такой, ты же мне его месяца три назад в подарок прислала. Выбираешь программу и получаешь любой фасончик.

– Конечно, помню! Не до фасончиков сейчас, смотри и не отвлекайся.

На экране началось движение. В комнату с элестами вошел Сергей. Он управлял роботизированной инвалидной коляской, которая катилась рядом. Все элесты спокойно смотрели на Сергея, изредка синхронно моргая.

– Одного из десяти элестов удалят на критическое для стилла расстояние. Стилл распадется. Кстати, узнаем с высокой точностью какое это расстояние. По предварительным расчетам должно быть четырнадцать метров, – пояснила Лиля.

Сергей подошел к Глебу, быстро и деловито ухватил за талию и усадил в коляску. Застегнул ремешки на запястьях и щиколотках. Защелкнул мощный карабин на поясе.

Лиля напряглась, глаза горели, она продолжила комментировать:

– Сергей выбрал Глеба. Надеется, что у парня воспоминания остались активными. Он не должен сильно сопротивляться. Чаще всего разум побеждает рефлексы. Но Сергей на всякий случай его пристегнул. Это требование протокола безопасности.

Наташа поёжилась, представив Лилю в подобном положении.

– Для элестов первый разрыв очень болезненный. Стилл ощущает угрозу жизни и сопротивляется. На заре становления стиллообразования кураторы буквально рисковали жизнью. Стилл может в страхе ударить куратора. К счастью, до летальных исходов не доходило, хотя были сломанные руки, ноги, а носы никто и не считал. Четыре года назад стилла выдерживали двое-трое суток. До фазы девять. В фазе девять стилл сам пробует расстилливаться и застилливаться. В старой программе часто бывали сбои. Сейчас первое расстилливание проводят под контролем. Побочных эффектов минимум.

Наташе стало интересно:

– А какие побочные эффекты могут быть?

Лиля кивнула стоявшему за ее спиной охраннику, и он отчеканил:

– При неверной процедуре первого расстилливания стилл может больше не собраться. Это большая трагедия для его элементов.

Лиля продолжила:

– Любая ошибка куратора и НС на первых порах приводит к неприятностям. Это называется неконтролируемым расстилливанием. Вы бы видели элеста, пережившего слияние и лишенного этого!

Наташа решила блеснуть своими познаниями:

– Так они же могут застиллиться в другом составе.

– Застилливаются обычно не все бывшие элементы – пэсты. Часть годами пытается. Это для них горе. И не только для пэстов. Представляешь, что чувствует куратор, если по его вине распался стилл?

Наташа увидела, что лица у всех стали суровыми и напряженными. В них читались и решимость, и надежда, и страх.

Наступила тяжелая тишина.

– А что чувствуют сотрудники, участвовавшие в этом? Я даже не представляю! – воскликнула девушка у пульта. Она задрожала, но быстро успокоилась.

Пока Лиля объясняла последствия неконтролируемого расстилливания, Сергей вывез Глеба в соседний зал, длинный, как вагон. Из пола поднялась, покачиваясь волнами прозрачная стена, закрывая широкий и высокий проход. Она достигла потолка и застыла, делаясь абсолютно ровной.