Согласно данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, с момента вступления этого Закона в действие (с 1992 года) к 2015 г. было реабилитировано в общей сложности более 3,7 миллиона человек79.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что репрессивные методы применялись советским государством сразу после его возникновения: уже в 1920-е гг. проходило немало процессов над политически неугодными социальными категориями и конкретными людьми. Пик репрессий пришёлся на период 1937—1938 гг., который получил название «Большой террор», но репрессии продолжались вплоть до смерти Сталина. Противозаконность следственных мероприятий и невиновность большинства «политических» осуждённых была признана государством практически сразу после этого. Однако процесс реабилитации, начавшись в 1950-е гг., претерпев несколько волн, не окончился до сих пор.

Обращение к архивно-следственным делам (АСД) как историческому источнику началось с открытия соответствующих архивных дел для работы профессиональных историков в начале 1990-х гг. Специфичность АСД, заключающаяся в том, что большинство из проходящих по ним людей были реабилитированы за недоказанностью вины, то есть в результате признания государством наличия грубых нарушений и фальсификаций во время следствия (эти нарушения и фальсификации отражены, прежде всего, в протоколах допросов), долго вызывала сомнения в том, можно ли использовать АСД как исторический источник в принципе. Только в 2004 году судебно-следственная и тюремно-лагерная документация в коллективной монографии по источниковедению новейшей истории России была названа важнейшим видом исторических источников80.

Структура уголовно-следственного дела 1930—50-х гг. представляла собой с некоторыми вариациями следующий набор документов: 1) постановления (о задержании, об обыске, об избрании меры пресечения); 2) протоколы (допросов, обысков, следственных экспериментов, экспертиз, например, почерка или художественных произведений, допросов свидетелей и очных ставок, судебных заседаний); 3) характеристики обвиняемого; 4) собственноручные показания обвиняемого; 5) анкета арестованного; 6) приговор; 7) кассационные жалобы; 8) обвинительные заключения; 9) справки по реабилитации.

В ходе источниковедческого исследования весь этот многоплановый и семантически богатый документальный комплекс может быть сгруппирован по хронологии развития события. С. В. Журавлев, например, предлагает выделить документы о задержании и аресте, о ходе следствия, итоговые материалы следствия и реабилитации. Кроме того, в следственных делах иногда встречаются документы, приобщенные к следствию. Это доносы, справки и выписки, сопровождающие следствие и полученные следователем в ответ на запросы, «вещественные доказательства», изъятые во время обысков, фотографии арестованных и др.

Содержательный потенциал следственных дел необычайно велик. Прежде всего они служат источниками для изучения истории феномена политических репрессий, а также помогают обратиться к сюжетам социальной истории, в том числе истории повседневности и истории семьи.

Указ президента от 24 августа 1991 г. передал документы архивов КГБ СССР в ведение архивных органов РСФСР в целях «создания условий по использованию их для нужд науки и культуры». Вследствие этого уголовно-следственные дела на местах либо попали на хранение в созданные специализированные архивы (например, Государственный архив административных органов Свердловской области – ГААОСО), либо стали частью фондов бывших партийных архивов, которые были переименованы в Государственные архивы новейшей истории (например, ГАНИ в Пермском и Ставропольском краях) или общественно-политической истории (например, ГАОПИКО в Курской области) и др. Документы центральных органов силового ведомства находятся на хранении в Центральном архиве ФСБ РФ