– Это какие-то газеты, – сказал я. – И… что-то еще. Я не знаю.

– Можно посмотреть? – спросил полицейский.

– Да, – ответил я.

Полицейский подошел к столу и начал рассматривать газеты. Он читал заголовки, хмуря брови. Потом он взял в руки досье и начал листать страницы. Его лицо становилось все более серьезным и напряженным.

– Это что такое? – спросил он, указывая на фотографии изуродованных женщин.

– Я… не знаю, – сказал я, стараясь скрыть свое волнение. – Я нашел их здесь.

– Вы уверены, что ничего не знаете? – спросил полицейский, глядя мне прямо в глаза.

– Да, – ответил я. – Я не знаю.

Полицейский продолжал смотреть на меня, не отводя взгляда. Я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок. Я понимал, что он что-то подозревает, что он не верит ни одному моему слову.

– Вы знаете, где был хозяин этой квартиры? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – Я не знаю.

– Похоже, его здесь нет, – сказал полицейский. – Может быть, вы что-то знаете о нем?

– Нет, – ответил я. – Я не знаю.

Полицейский вздохнул и отвел взгляд. Он как будто не знал, что со мной делать.

– Ладно, – сказал он. – Вы не возражаете, если я обыщу квартиру?

– Нет, – ответил я. – Обыскивайте.

Полицейский начал осматривать квартиру. Он открывал шкафы, заглядывал под кровать, осматривал все углы. Я молча наблюдал за ним, стараясь не показывать своего волнения. Я знал, что он рано или поздно найдет что-то, что меня разоблачит.

В какой-то момент полицейский подошел к шкафу в спальне. Он открыл его и стал рассматривать одежду. Потом он что-то вытащил из кармана одного из пиджаков. Это был нож. Старый, грязный, но все еще острый нож. Он был покрыт засохшей кровью.

Полицейский посмотрел на нож, потом на меня. В его глазах был ужас и отвращение.

– Это ваше? – спросил он, глядя мне прямо в лицо.

– Нет, – ответил я. – Я не знаю, откуда он взялся.

– Это нож, которым были совершены убийства, – сказал полицейский. – Он весь в крови.

– Я не знаю, – повторил я. – Я не знаю, откуда он.

– Вы лжете, – сказал полицейский. – Вы убийца.

Я молчал, не зная, что сказать. Он прав. Я это знал. Я был убийцей. Но как мне это сказать? Как мне принять это?

– Вы арестованы, – сказал полицейский, доставая наручники. – Вы имеете право хранить молчание.

Я не сопротивлялся. Я понимал, что сопротивление бесполезно. Я протянул руки и позволил полицейскому надеть на них наручники. Я чувствовал себя каким-то обреченным, каким-то сломанным.

Полицейский вывел меня из квартиры и посадил в машину. Мы ехали по ночному городу, и я смотрел в окно, стараясь не думать о том, что меня ждет дальше. Я понимал, что моя жизнь окончена. Но в то же время во мне горело какое-то странное, извращенное удовлетворение. Я, наконец, понял, кто я такой. Я был убийцей. И от этого не было спасения.

В полицейском участке меня отвели в камеру и оставили одного. Я сидел на холодном полу и смотрел на решетки. Я думал о тех, кого убил, о боли и страхе, которые они испытали. Я думал о женщине и детях на фотографиях. Кто они? Что я натворил? Почему я стал таким?

Вдруг я услышал какой-то звук. Это был шепот, который доносился откуда-то из угла камеры. Я прислушался.

– Не бойся, – шептал голос. – Ты не один.

– Кто здесь? – спросил я, оглядываясь по сторонам.

– Я твой друг, – ответил голос. – Я всегда был рядом с тобой.

– Но кто ты? – спросил я.

– Я часть тебя, – ответил голос. – Я твое темное “я”.

Я замолчал, не зная, что сказать. Внутри меня росло какое-то странное, мрачное любопытство. Я понимал, что этот голос – это не просто плод моего воображения. Это было что-то реальное, что-то, что жило во мне.