Измены. Развода не будет Джулия Поздно

1. Глава 1

— Сыграем партейку? — лучезарно улыбается мужчина, подмигивает.

— Вы разве не устали, Евгений Семенович? — сдерживаю смех и снова расставляю шахматы на доске. — Я же так себе конкурент.

— А это мы проверим, девонька, — ласково называет меня Малышев и накрывает своей ладонью мою руку.

Тушуюсь. И чувствую, как румянец приливает к моему лицу. Жутко неудобно. Мне кажется или Евгений Семенович решает приударить за мной?

Не сказать, чтобы я не рассматривала мужчин постарше в роли своей пары, но Малышев мне в папы годится или даже больше подходит на роль молодого дедушки.

Осторожно вынимаю свою руку. Молчу.

— Ход белых, — дает команду к началу Евгений Семенович.

Мы разыгрываем дебют. В этом я уже преуспеваю. Беру фигуру и уверенно вывожу на поле пешку Е4.

— Умница, — одобрительно кивает мужчина.

В комбинациях я еще пока полный профан, но не сдаюсь. Пытаюсь подловить Евгения Семеновича и рассмотреть бреши в его игре. И начинает даже казаться, что у меня получается.

Мы вступаем в ожесточенный размен. Фигуры слетают с поля, а пешка Малышева уверенно стремится к краю доски. А я пользуюсь моментом и веду настоящую атаку в той части поля, где стоит король.

— Шах и мат, — говорю и не верю, что каким-то чудом мне удается взять верх над своим подопечным.

— Ох, лиса! — журит меня Малышев, а я, как ребенок, радуюсь победе.

— А теперь на прогулку. Возражения не принимаются, — я проговариваю и собираю шахматы.

— Выиграла. Командуй.

И мне льстит, как Евгений Семенович подчиняется моим приказам. Несмотря на возраст, я считаю его красивым мужчиной: вьющиеся волосы, смуглая кожа, горящий взгляд, волевой подбородок, привлекательные и сильные руки.

Только то, что он прикован к инвалидному креслу, очень огорчает.

Как это случилось, я узнала из одного нашумевшего паблика. Малышев попал в аварию в горах на своем Порше. Перелом позвоночника, и неутешительные прогнозы врачей. Евгений Сергеевич бизнесмен в сфере туризма. Он владеет несколькими турфирмами и мини-отелями премиум-класса. Живи и наслаждайся, но нет! Случайная встреча с горным животным на дороге привела к такому жуткому последствию, как авария. А Малышев, любитель полной свободы и скорости, не смог быстро среагировать на непредвиденную ситуацию.

Я выхожу из-за стола и приближаюсь к Малышеву. Он упирается в подлокотники кресла локтями, скрестив пальцы, и наблюдает. За мной.

— Вы что-то хотите спросить?

— Да, — тихо проговаривает Евгений Семенович. — Почему вы работаете в фонде волонтером?

Я не спешу отвечать.

Стою и смотрю на мужчину. Сверху вниз. Нарушаю его первый запрет, что никто и никогда не имеет права позволять себе подобную вольность в отношении него. Я забываю, снова. И уже готовлюсь к очередному приступу агрессии со стороны Малышева. Но проходит минута-другая, и ничего не происходит.

Евгений Семенович совершенно спокоен и скорее выжидает. Да. Как охотник в засаде — ждет свою жертву.

— Меня учили, чтобы разобраться в этой жизни, я должна уметь преодолевать препятствия. Их не нужно создавать специально, эти препятствия, — зачем-то поясняю, как будто такой человек, как Малышев, мог меня неправильно понять. — Безвозмездная помощь в адрес человека любого социального статуса — это познание.

Евгений Сергеевич внимательно слушает, потом прикрывает глаза и говорит такое, что я даже теряю дар речи:

— Я делаю тебе предложение.

Я молчу. Мне кажется, что я ослышалась.

— Что, простите?

— Мира, я хочу, чтобы ты стала женой…

— Кем? — уточняю и продолжаю не верить в то, что слышу.

— Женой, — Малышев проговаривает громко и достаточно четко.

— Вашей? — сглатываю, потому что во рту все резко пересыхает и язык начинает прилипать к небу.

— Фиктивной женой, — продолжает меня потрясать Евгений Семенович.

Я не хочу. Нет, с чего он взял, что я вот так возьму и соглашусь?!

— Мой племянник, — с надрывом проговаривает Малышев, — мажор до мозга костей, умный, но полный засранец, который просто гробит все свое будущее.

Я ничего не понимаю. Фиктивная жена. Племянник — мажор, проматывающий свою жизнь на обочине разгильдяйства и… Второе я уже слушаю вполуха. Никогда не горела желанием копаться в чужом грязном белье.

— Евгений Семенович, я не понимаю, к чему все это?

Мне становится очень страшно, и, видя, насколько я нервничаю и ослабляю защиту, Малышев нападает, нанося сокрушительный удар:

— Я знаю, что твой близкий человек находится под аппаратом ИВЛ и тебе нужны деньги на поддержание жизнедеятельности и дальнейшую реабилитацию в том случае, если ОНА придет в себя.

Я ни жива ни мертва. Ноги словно врастают в пол. Как он это делает? Еще минуту назад он был душкой и наставником, а сейчас… сейчас просто безжалостен в своем нападении.

Я в замешательстве и полном непонимании происходящего.

— Мира, я считаю, ты одна можешь помочь моему Глебу. Не торопись с ответом, только…

— Что?

— Не заставляй меня долго ждать.

***

— Вы сумасшедший… — не уточняю, а констатирую факт.

— Мира, я просто старый и очень сентиментальный. Не могу смотреть на то, как мой близкий человек, крестник, гробит себя. Он стремительно несется под откос.

— Туда ему и дорога, — выпаливаю то, что уже давно заворочалось смертельной коброй в груди.

Не умею я затаивать злобу. Вываливаю ее моментально и потом всегда жалею, что я такая прямолинейная дура.

Зачем? Кому сдалась моя правда в этом несовершенном мире?!

— Ты его не знаешь.

— Разве? Евгений Семенович, давайте откровенно. Вы очень обеспеченный и влиятельный человек, — сердце стучит о ребра, и язык не слушается совсем. — Почему ваш любимый родственник не может нанять вам частную сиделку? В конце концов, самостоятельно ухаживать за вами, дома, а не в больничных стенах.

— Мира, все не так. Глеб запутался, и я нашел эффективный способ.

— Приставить к нему волонтера в лице меня?

— Пусть так, девочка. Но разве ты не хочешь помочь своей матери? Ты играешь со мной в шахматы, гуляешь, веселишь. По правде, я к тебе прикипел всей душой… и прошу о помощи, предлагая взамен спасение для твоего близкого.

— Никто не гарантирует успеха. Все это так случилось внезапно… Обследования покажут лишь часть картины, а путь к выздоровлению может затянуться на годы…

— Мира, но разве можно упускать такую возможность?

Я чувствую, как Малышев умело подводит меня к нужному для него решению. Я сопротивляюсь изо всех сил, отчаянно на мой взгляд выставляя племянника Евгения Семеновича в самом неприятном виде. Я разрываюсь на нескольких работах, коплю на лечение для мамы, а какой-то мажор не ценит единственного родственника. Разве такой, как он, достоин спасения?!

И когда я уже открываю рот, чтобы отказать Малышеву и уйти с гордо поднятой головой, слышу голос мамы:

«Мирочка, цветочек мой, никогда не бросайся помощью свыше. Гордыня плохой советчик».

Она это повторяла, сколько я себя помню, что заставило ее так думать, мама никогда не рассказывала.

Немая сцена словно из кинофильма. Я стою гордая и неприступная, и мой «поклонник», инвалид, осознавший, что что-то сделал не так в своей жизни, раз все пошло совершенно не по плану.

— Евгений Семенович, я соглашусь, — проговариваю тихо, — но только при одном условии!

Мужчина нажимает на пульте управления кнопку. Инвалидное кресло подъезжает ближе, Малышев берет мои холодные пальцы и согревает в плену своих теплых ладоней.

— Какое условие, Мира?

— Насколько дорог вам Глеб?

Евгений Семенович не медлит.

— Я готов за него отдать жизнь.

— Почему? — растерянно смотрю на Малышева и понимаю, что он говорит правду.

— У него глаза его матери, в нем течет кровь той, кого я любил, пламенно и безответно.

Губы Малышева дрожат, а в глазах застывают слезы. Те, которые он никогда не прольет. Не здесь и не при мне. Не такой он человек.

— Вы отец Глеба?

— Нет, девочка, я только крестный и дядя. Мне просто не повезло. Влюбиться в невесту на свадьбе собственного брата — плохая идея. Как ты понимаешь, Глеб для меня самый близкий и родной.

— А вы для него? Вы близкий?

— Я не на исповеди, Мира. Не обижайся. Мы условились только об одном вопросе. Ответ ты на него получила. Исчерпывающий, на мой взгляд.

— Хорошо.

Я не хочу этого. Но то, с каким придыханием Малышев говорит о племяннике и с какой любовью о его матери, заставляет мое сердце дрогнуть и согласиться…

***

Глеб

— Малыш, я пришел! — хлопаю входной дверью и ухмыляюсь. Тишина. — Малыш, я приехал! Ты меня ждешь?

Громыхаю в коридоре и скидываю ботинки как вздумается, так, чтобы меня точно было слышно. Тишина. Прохожу в комнату, раздеваюсь, скидываю рубашку, всю испачканную в яркой губной помаде, и падаю на кровать. Меня практически вырубает.

И все-таки как хорошо, когда ты живешь один и ни от кого не зависишь. Хочешь — пей, хочешь — гуляй…

— Нашлялся и только сейчас явился?! — звучит ехидное в ночи.

Женский голос мгновенно проясняет мой разум. Я сижу и пытаюсь рассмотреть ту, что сидит в кресле у окна и сверлит меня взглядом.

— Ты кто? — голос не слушается и срывается.

— Жена.

— Какая еще жена… — мой язык даже отказывается это повторить. — Откуда ты вообще взялась?

— Опять, Вересов, ты за старое? Ты по этим своим клубам последние мозги растерял! Баб других охмуряешь, рубашка вот, — она кидает мне прямо в лицо доказательство моих измен.

Что за фигня? Я никогда не напиваюсь так, чтобы настолько не помнить, что в моей жизни происходит.