– Я уже не ребенок, у меня скоро первые Испытания, – отвечаю я, не понимая, что происходит со мной.

Мне отчего-то хочется потянуться к ней, но я понимаю – это неправильно. Самка химан делает мягкий шаг ко мне, протягивает руку, за которой я внимательно слежу, а затем происходит то же, что делал со мной Варамли – она меня «гладит». Наставник объяснял: если делают так, то не хотят зла, поэтому я расслабляюсь, в глубине души очень желая, чтобы ее движение продолжилось.

– Хочешь рассказать о себе? – интересуется она моим мнением.

– Нет, но нужно, – вздыхаю я, готовясь к ненависти. На их месте я бы постарался уничтожить кхраага.

– Не нужно, если не хочешь, – качает она головой, и я… Я не знаю, что со мной происходит – как будто внутренний я теперь выходит на свободу, а жесткий Д’Бол прячется внутрь.

И вот этот настоящий я очень хочу им рассказать о себе, но боюсь. Страх ненависти, исчезнувшей ласки заставляет меня молчать, а она, эта самка, не настаивает. Она собирает других вокруг себя, но так, чтобы не отгораживаться от меня, и рассказывает им что-то совершенно непонятное. Я просто не могу осознать сказанного ею: какие-то «миры», «дары», «разум» – эти слова не имеют смысла. Но вот здесь, в этом самом помещении, никто не хочет грызть кого-то, никто не хочет нападать, как будто они все неспособны к насилию, но такого быть не может. Не с химан. Значит, я чего-то не знаю…

Проснувшись, снова погружаюсь в тренировки. Бой на палках почти забыт, зато все больше тренировочного времени в симуляторе управляющего отсека звездолета. Полдня проходит, я и не замечаю как, ну а затем меня ждет наставник. Оценив выражение моего лица, он вздыхает, отправляясь к водопаду, а я вижу вокруг множество воинов, гораздо больше, чем обычно.

– Твой отец готовится к неожиданностям, – объясняет мне Варамли. – Пойдем.

Он видит, что мне есть о чем рассказать, поэтому ведет меня в «наше» место. Он такой же, как химан во сне – признающий мое желание, мое право и всегда готовый подсказать. Может, он специально послан мне из такого же места, как мой сон, чтобы не дать погибнуть тому внутреннему мне? Не знаю, но едва мы приходим туда, где от шума воды почти ничего не слышно, я начинаю взахлеб, торопясь, рассказывать свой сон.

– Говоришь, тебя не испугались, но не настаивали на рассказе? – заинтересовывается наставник. – Они могут быть совершенно из другой галактики или даже…

– Я думал об этом, наставник, – киваю я. – Учитывая, что они говорили о «мирах»…

– Миром мы называем всю нашу вселенную, – отвечает мне Варамли. – И если они говорили о множестве, то… Они могут не знать кхраагов, потому и не боятся.

– Да… – вздыхаю я, а потом решаю поинтересоваться, нашли ли предателя.

– Нашли, – кивает Наставник. – И даже выпотрошили, но он давал сигнал клановому кораблю, пролетавшему неподалеку от резиденции.

– Дрг'шрахст, – утвердительно говорю я, потому что тут, кроме нас, летать больше некому, а у стратегов маршрут неподалеку проходит.

Кивок наставника означает согласие с моими выводами. Значит, у стратегов есть что-то непонятное пока нам. Какой-то тайный план, ради которого можно пожертвовать одним, а то и двумя кланами. Нужно выяснить, что это за план, но как сделать подобное, я не знаю. Возможно, у наставника есть какие-то идеи. А пока…

– Клан М'рахкса объявляет о новом совете кланов, – замечает Варамли. – Это может быть началом, поэтому учись как можно лучше.

– Я понял, наставник, – склоняю я голову и разворачиваюсь к белесой дымке выходного отверстия. Мне хочется просто смотреть на нее, ни о чем не думая.