- Посиди со мной.

Просьба удивительна для меня. Начинает одолевать легкое беспокойство.

- Давид, что-то случилось?

Муж удивленно, но вместе с тем устало косится на меня. Улыбка совсем немного трогает губы, он качает головой.

- Нет, Лина. С чего ты взяла?

- В последнее время, – решаюсь озвучить, – ты слишком озабочен и из своего кабинета не выходишь в буквальном смысле слова. У тебя неприятности?

- О-о-о, кто-то взял на себя бремя тяжелого размышления и беспокойства, да? Не бери в голову. Занимайся собой и Гордеем, – при имени ребенка глаза его светлеют. – Какой парень растет, а? Богатырь! Красавец мой!

Иногда пугает его фанатичная привязанность к ребенку. Давид возится с ним настолько много, что иногда наедине с сыном только ночью остаюсь. Муж одержим здоровьем и развитием малыша. Уж молчу что в доме отведена специальная комната под игрушки.

Слава небесам Гордея не портит чрезмерное внимание и пресыщение. По большому счету сыну отчаянно желать не приходится ничего, у него все есть по первому иногда даже окончательно несформированному желанию. Он только посмотрит на игрушку, а Давид уже оплачивает.

- Да. Красавец.

- Вроде бы чуть охрип вчера. Как сейчас? Прошло? Может доктора вызвать?

- Прекрати, Давид, – смеюсь я, – сколько можно? Он в порядке.

- Ну смотри, Лина, – шутливо грозит пальцем, – не профукай мне парня, а то ремня схлопочешь.

Все списываю на чрезмерную любовь. У Лавра кроме нас никого. Можно понять человека почему так переживает. Впервые заботится о маленьком ребенке. Вот отсюда вся чрезмерность.

- Не волнуйся. Ты же знаешь, что я его больше жизни люблю.

- Знаю. И я его тоже полюбил. Мне кажется он на меня похож, – смеется несколько смущенно. – Старый дурак да?

Отрицаю покачиванием головы.

Удивительный тандем у этих двоих. Гордей Лавра тоже нежно обожает. Зовет его просто Давой. Дава то, Дава это. Для остального общества Лавров отец мальчика. Правду знает только водитель, но Степан могила. Самый преданный человек в окружении мужа.

- Ты к празднику готова? Наряд купила?

- Да, все готово.

- Лина, большая ответственность. Мне очень важно, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Все, – делает многозначительную паузу, – все нужные соберутся. Очаруй всех, девочка. Пришло время твоего выхода в настоящий свет.

- Будет на высшем уровне, Давид. Тебе не о чем волноваться.

14. 14

- Тема, можно мне с тобой пойти?

Анька призывно изгибается на кровати, демонстрирую отлично сделанную грудь. Заметив, что смотрю, пошло приоткрывает губы. Мерлин Монро недоделанная. Пошлятина в лучшем виде. Года идут, в дурь все та же. Так в народе говорят?

- Сколько раз просил не строить из себя непорочную деву, Ань, – щелкаю ее по голой жопе. – На старую поношенную проститутку сразу похожей делаешься.

- Ну, Те-е-м! Не обзывайся, – тянет голосом обиженной первоклашки.

Дура она совсем, что ли. Надо завязывать с ней потрахушки. Чем дальше, тем хуже. Связался по старой памяти, а теперь сам не рад. Как была недалекая, так и осталась. Дубина стоеросовая.

- Я не обзываюсь, Анька, – подмигиваю ей, выпуская дым к потолку. – Я констатирую. Веди себя согласно возрасту, умнее будешь. У тебя года на лбу выбиты, как не полируй капризным тоном. Это совет друга на будущее. Мужики жеманство не любят.

Она пыхтит. Спускается с кровати. То и дело поглядывая, натягивает кружевное хламье и виляя жопкой семенит ножками. И на хрен я приперся к ней сегодня?

Фото Лины ядерным взрывом прошло по черепу. Нашлась пропажа. Какая же она сука! Наврала всем и каждому, а сама к богатому хрену смоталась. Только невинную овечку из себя играла на Оскара. Да она могла все победы кинематографа тогда забрать не глядя. Что там дают? Ника, Тэфи. Брехучая сволочная прагматичная дрянь.