— Степ, пожалуйста, отпусти. Я не хочу.

— Ты просто обижена, но ты меня любишь. Я знаю. Я чувствую, как твое тело горит от моих прикосновений. Тебе нравится вот так?

Степа сжимает мою грудь, больно впечатывая пятерню в мягкое полушарие. Сглатываю ком в горле, зажмуривая глаза. Ну давай, Ника, почему ты не отбиваешься? Сделай что-нибудь!

Он сильнее давит мне в ягодицы своим пахом, прижимая меня плотно к столешнице. Я не знаю почему, но именно в тот момент, когда его пальцы почти касаются кромки трусиков, я вскрикиваю. Громко.

И очень испуганно.

Буча вбегает на кухню, рычит и хватает Степана за штанину этих дурацких клетчатых штанов. Я ловлю ртом воздух. Он не пытался меня взять против воли, я думаю, он бы не стал. Но ощущение грязи словно прилипает как мед к моему телу. И чем дальше, тем сложнее отодрать.

— Поганая псина, — он замахивается на Бучонка и отвешивает ему звонкий подзатыльник.

Я чувствую как слезы бегут вниз по щекам, бросаюсь обнимать своего друга. Он из-за меня получил.

Буча теряется, его же никогда не били. Я уверена, что Егор наоборот его только ласкает и играется. Он же как ребенок, домашний и ласковый.

Целую малыша в макушку, тихо вздрагивая от плача. Прячу слезы в его мягкой шерстке. Буча ведет мокрым носом по моей щеке, стирая соленые дорожки.

Я так виновата перед ним.

— Прости меня, малыш, — обнимаю крепче.

— Какая мерзость, Ника. Успокойся давай, закрой эту шавку на балконе. И я жду тебя в спальне.

Мне так хочется съязвить ему, поставить на место. Вытереть об него словесно ноги. Но я все еще трясусь от шока. От странных ощущений в моем теле. Почему прикосновения мужа оказались такими противными. Настолько неприятными.

Он со стуком захлопывает дверь, и мы остаемся вдвоем с Бученком.

Теперь я точно понимаю, что находиться в одной квартире с этим человеком я не стану. Что угодно, но не это. Надо ехать к матери. Но куда я дену малыша?...

Мать не пустит с ним, она терпеть не может собак, а здесь я не останусь. Не под каким предлогом. Остается только один вариант, и мне жутко неудобно. И стыдно.

Это выглядит безответственно.

— Егор, добрый вечер! Я не потревожила?

— Ника, привет. Что-то случилось?

— Нет-нет. Просто тут непредвиденные обстоятельства. Мне так неловко, но я могу привезти Бучу к кому из твоих друзей? Боюсь, что в этот раз я не смогу оставить его у себя.

Егор молчит секунду, я слышу как что-то падает с грохотом на том конце трубки. Мужчина чертыхается отборным матом, но тут же осекается, извиняясь.

— Ника, скажи честно. Это из-за мужа?

— Нет.

— Врешь! Что он сделал? Он обидел тебя?

— Нет, Егор.

Перед глазами руки Степы, что гладят мое тело. И эти же руки бьют Бучу. Смыкаю плотно рот, чтобы снова не разрыдаться.

— Блять, я буду через час. Дождитесь меня, заберу вас.

— Что? Нет, Егор, забудь. Все окей. Не нужно приезжать.

Теперь все стало еще хуже. Мне пришлось выдернуть человека из важной поездки. Ну и дура ты, Ника.

— Я сам решу, — слышу в его голосе сталь, впервые без смешков, — Ждите.

Он сбрасывает, а я снова прижимаюсь к песелю.

Ну, блин, я и попала... Нужно было снять квартиру посуточно и не париться. Почему здравые мысли приходят после, а не до???

15. 13. Точка невозврата

— И куда ты собралась? — Степа хватает меня за руку, когда я уже одетая стою в коридоре.

Смотрю ему в глаза и вижу, что он слегка пьян. Видимо пока я сидела на кухне, он выпил еще пива. Вообще Степа редко пьет, но бывает, что в выходные одну-две баночки пива пропускает.

Обычно, когда он пригубит, Степа веселый и шутливый. Но точно не агрессивный.

А сейчас я вижу, как он зол. Как раздуваются его крылья носа от активного дыхания.