Я задумалась, но ответить мне не дали.

- Хотя чего спрашиваю, - сама с собой говорила Сологуб, доставая покупки на стол, когда я вошла на кухню. – У меня тут небольшой бардак, - сразу предупредила, махнув рукой в сторону раковины, где действительно стояла гора немытой посуды.

- Намёк? – уточнила я.

- Сегодня ты гостья, - раздавала роли Милка. – Завтра сожительница.

- Звучит не очень, - улыбнулась я.

- Вспомним общажные времена.

На столе разместилась колбасная нарезка, куски сыра, две приземистые стопки и дольки лимона. Смяла пакет, отправляя его в один из ящиков, и открыла холодильник.

- Я же холостячка, - напомнила, - много не готовлю, но сегодня тебе повезло. – Тёмно-синяя кастрюля установилась на плиту. – Борщ!

- Общажный, - уточнила я.

- Другого не держу.

Я уселась за стол и осматривала кухню, не зная, чем себя занять, пока Милка колдовала над плитой. Доставала тарелки, разливала бордовый борщ, устанавливая передо мной.

- Пробуй, - выдала ложку, усаживаясь рядом.

Я и сама не знала, какая голодная. Первая же ложка показалась такой вкусной, что я невольно замычала.

- Обалденно!

- Видишь, оно того стоило, - пожала плечами Милка. – Уваров изменил тебе не зря.

Отчего-то её шутка, которая должна была разрядить остановку, отозвалась во мне болью, и я вспомнила, что не просто так сижу в гостях у лучшей подруги, а пришла к ней жить на неопределённый срок, пока не пойму, что же именно мне надо сделать, и как я хочу жить дальше.

- Извини, - спохватилась она, понимая, что сказала лишнего, а я замерла, чувствуя, как слёзы подбираются к глазам снова. Будто терпела всё это время для того, чтобы выплакаться здесь, рядом с лучшей подругой.

- Перцева, - Милка скуксилась, смотря на меня, и столько жалости было в её взгляде, что я потекла. Закусив губу, смотрела на потолок, пытаясь морганием загнать обратно ненужные слёзы. В руке всё ещё зажата ложка, а я сражаюсь с накатывающими эмоциями.

Милка схватила стопку, вставляя мне в руку, и тут же взяла свою. Тоста не было, она просто дотронулась до стекла в моей ладони, которое издало звук, похожий на хрюканье, и опрокинула в себя содержимое. Потянулась за лимоном, закусывая янтарную горечь.

- Давай, - подтолкнула мою кисть ко рту, и я послушалась. Гортань обожгло. Так давно не пила тяжёлого алкоголя, что не ожидала подобной реакции. – Вот, - всунула мне в губы кислый полукруг Милка, пытаясь быть полезной. – А теперь борщ ешь, чтоб не развезло.

Я прижала к губам кулак, пытаясь усмирить желудок, а потом последовала её совету, раздумывая о том: стыдно ли плакать при ней.

- Если хочешь, могу уйти, - внезапно предложила, будто чувствуя мои сомнения.

- Это твой дом, - запротестовала я.

- И это не значит, что стану лезть к тебе в душу, если ты меня не попросишь.

- Спасибо, - моя ладонь накрыла её руку, и я благодарно кивнула. Я действительно была признательна ей хотя бы за то, что она не ищет подробностей, что не накинулась на меня с порога с вопросами, что не чувствую от неё злорадства или дежурных фраз: а я же говорила. Что она просто есть здесь и сейчас со своей тарелкой борща и понимающей душой.

- Я же его так люблю, - мои ладони метнулись к лицу, закрывая плачущие глаза. Только ни к чему, она и так видела, что творится внутри меня. Быстро наполнила стопки ещё раз, протягивая снова.

- Лекарство, - оповестила, и я шумно выдула воздух из лёгких через вытянутые трубочкой губы, быстро моргая. Согласно кивнула несколько раз и повторила манипуляцию, еле проталкивая содержимое внутрь. Годовое алкогольное воздержание ради беременности подошло к концу, теперь мне плевать на правила, я сама стану устанавливать их. Нет, я не перестала желать стать матерью, просто сейчас, в моём положении, это такое ненужное и никчёмное желание, потому что у ребёнка должны быть мать и отец. Считайте меня устаревшей, но в моей неполноценной семье всегда чего-то не хватало. Отца. Жаль, что только мне. Ему как раз хватало всего в новой семье, куда он ушёл устраивать своё счастье. А я осталась эгоистично воспитываться в одна с матерью-одиночкой.