Эта женщина словно чувствует, когда я присаживаюсь отдохнуть, и начинает всячески изводить. Иногда мне кажется, что у нее ко мне личная неприязнь, но девочкам-администраторам тоже часто прилетает. Она просто сама по себе такая злыдня. Девочки говорят, что Екатерина ждет не дождется, когда наш генеральный ей предложение сделает. Но он что-то не торопится, вот она и лютует, срываясь на подчиненных.

— Что случилось? — выдавливаю из себя улыбку.

— Ты посмотри, сколько здесь пыли, — демонстративно проводит пальцем за диваном в холле и показывает мне. Палец абсолютно чист, но разве можно что-то доказать.

— Я ее уже вытирала, — вздыхаю я.

— А я говорю, плохо вытирала, — взвизгивает она и едва не топает ногой. — Немедленно исправь! И зеркало в холле должно блестеть, — указывает пальцем на него. Полотно два на два. Это час работы. Но оно чистое…

— Завтра первым делом…

— Сейчас же, — цедит Екатерина сквозь зубы и пронзает меня испепеляющим взглядом. Вот угораздило же меня.

— Но мой рабочий день закончен пятнадцать минут назад, — пытаюсь хоть как-то оправдаться.

— Значит, задержись.

— Я не могу… у меня садик.

— А я так и знала! — вскипает она мгновенно. — Не можешь нормально работать, ищи другое место!

Разворачивается на каблуках и, гордо вскинув подбородок, уходит. Вот же гадина. Обреченно вздыхаю и смотрю на часы. Если не тратить время на раздумья, можно и успеть. Смиряю гордыню, проглатываю все это и иду делать то, что требуется. Без работы мне сейчас никак нельзя.

Бегу в садик и жутко опаздываю. Смотрю на часы и максимально ускоряюсь. Юленька там, наверное, жутко переживает. Только бы отцу не позвонили. Мне, кстати, тоже не звонят. Надеюсь, все в порядке.

Тяжело дыша, влетаю в группу дочки и заглядываю в комнату. Сердце колотится так быстро, что вот-вот выпрыгнет из груди.

— Мама, — кричит Юля, заметив меня, и жалобно всхлипывает. — Ты пришла, — бежит ко мне и почти врезается в ноги.

— Ну конечно, пришла, — присаживаюсь на корточки и обнимаю ее. Бедная моя, испугалась.

— Что же вы, Алина Сергеевна, так долго? — Язвительный голос раздается откуда-то справа. Вторая воспитательница, Мария Алексеевна. Вредная и противная. Вот на сколько нам повезло с одной, ровно на столько не повезло со второй.

— На работе задержали, — виновато отвожу взгляд. Ругаться не хочется совершенно. — Юленька, пойдем одеваться.

— Ну да, ну да, — фыркает фыркает воспитательница. — Правила — они для всех. Будьте добры соблюдать.

— Я постараюсь, — натянуто улыбаюсь и выхожу вслед за дочкой. Помогаю ей переодеться и подаю ботиночки. Залипаю на рисунки, что приклеены магнитами к доске. Кленовые листья с рожицами. Юлькин самый смешной, потому что язык показывает. Хулиганка.

— Как прошел твой день? — оборачиваюсь к ней.

— Плохо, — вздыхает дочь. — Мам, я больше не хочу ходить в этот садик, — заявляет со всей серьезностью.

— Это еще почему? — присаживаюсь на корточки и строго сморю в лицо. Замечаю на скуле синее пятно и хмурюсь. — Что за синяк? Юль?

— Это Витька Говорунов машинку кинул, — обреченно вздыхает она.

— За что? — недоуменно распахиваю глаза. Вообще-то с детского сада учат, что мальчики не должны обижать девочек.

— За то, что я ему нос разбила, — совсем сникает дочь, а до меня не сразу доходит смысл.

— Ты? Нос? Юль, ты его?..

— А нечего обзываться, — топает она ногой и совершенно не раскаивается.

— Как же он тебя обзывал? — вздыхаю я и помогаю надеть курточку. Это что еще за новости? И у этой грымзы же не спросишь.

— Он тебя называл поломойкой. — Колючие мурашки прокатывают по позвоночнику. — А меня безотцовщиной, — бурчит себе под нос Юленька. — Но это же неправда. У меня же есть папа.