Измена. Ты нас променял Оксана Барских

1. Глава 1

– Ты что, беременна? – как-то недовольно произнесла моя двоюродная сестра Ольга.– Да, – кивнула я и положила тест обратно в футляр.

Мы с мужем десять лет не могли завести ребенка, так что случившееся – чудо, не иначе.

– Ты в своем уме? – скривилась и поджала Ольга губы, густо накрашенные красной помадой. Как по мне, излишне вульгарно, но я в ее вкусы не лезла.

Мне не показалось, она и правда была недовольна. Неприятно.

– Что не так, Оль? Ты же знаешь, как долго мы с Давидом хотели ребенка. Наконец-то произошло чудо, я уж и перестала надеяться.

Мы с мужем поженились десять лет назад, когда мне было двадцать, а ему двадцать три. Я хотела детей уже с восемнадцати лет, и Давид поддерживал меня в желании сделать нашу семью больше, вот только никак не получалось. Первые два года мы списывали это на неудачи, а уже после начали проходить медицинские обследования длиною еще в два года. Несмотря на выписанные препараты для увеличения моей фертильности, я так и не смогла даже забеременеть. Когда нашему браку исполнилось четыре года, у нас начался кризис в отношениях, но мы его сумели преодолеть, и теперь наше терпение воздалось сполна. Я беременна.

– Всё не так. Ты уже не юная девица, ты старородка, в конце концов. Ты хоть знаешь, какие осложнения могут быть? Вдруг инвалида родишь, умственно-отсталого. Вот помнишь Светка, внучка подружки моей бабки, у нее сын родился с отклонениями.

– Ну во-первых, она родила в сорок пять, в то время как мне всего тридцать, а во-вторых, ему диагностировали СДВГ, это совсем не инвалидность.

– СДВГ, МВДГ, один фиг, всё это ненормально. Хочешь всю жизнь себе проблемы? До старости ухаживать за возрастным ребенком? Делай аборт!

Нападки сестры меня неприятно удивились, а уж ультиматум и подавно. Я, конечно, знала, что она беспокоится за меня, ведь все эти десять лет была рядом, поддерживала меня, даже с мужем моим хорошо ладила, он ведь ее зять, уговаривала его сохранить наш брак и проявить терпение ради меня, но я не думала, что она может удариться из крайности в крайность.

– Ты чего, Оль? Я молодая, какая старородка? Я была у врача сегодня утром, беременность протекает хорошо. И потом, ты же меня знаешь, я тщательно слежу за своим здоровьем, так что всё будет просто отлично. Лучше бы поздравила меня с радостью, подруга, – слегка недовольно произнесла я, чувствуя себя не в своей тарелке.

Если до встречи с Ольгой мое настроение было на высоте, то сейчас было изрядно подпорчено, хотя я была не согласна с ее архаичными совковскими аргументами. Это раньше старородкой считали всех женщин, впервые рожающих после двадцати четырех, а сейчас эта планка сдвинулась, да и медицина улучшилась за эти несколько десятилетий, так что никакой проблемы в этом я не видела.

– Прости, Алевтина, – покаялась Оля и схватила меня за руки. – Просто ты же знаешь, ты у меня единственная сестра и подруга, я не хочу тебя потерять. А вдруг ты умрешь при родах?

– Ты специально сейчас меня стращаешь? Хочешь, чтобы я на всю жизнь бездетная осталась?

– Нет, конечно, нет. И не стыдно тебе про меня такое думать? Я, между прочим, одна тебя всегда поддерживала. Где сейчас все твои школьные и университетские подруги? Только я у тебя осталась.

– Ох, прости, Оль, я погорячилась.

Она была права. Все те немногие, с кем я дружила, как-то давно потерялись, но я об их потере не сожалела. Многие из них обвиняли Олю в каких-то глупостях, якобы она соблазняла их мужей, но я-то точно знала, что всё это не про Олю.

Наши родители жили на одной лестничной площадке, так как моя и ее мамы были родными сестрами, вот только разными по характеру. Она терпеть не могла изменщиков и любовниц, которые уводили мужей из семьи. Ее собственная мать, моя родная тетка, промышляла этим, и Ольга всё детство наблюдала за вереницей мужиков у той, так что к пятнадцати годам поклялась, что никогда не будет такой же. Даже своего шестилетнего сына родила от вдовца.

– Так что с беременностью? – спросила она у меня, когда мы обе немного поостыли. – Сохранишь?

– Конечно! О чем речь? Я сегодня вечером Давиду хочу устроить ужин дома, там и подарю ему тест в футляре. У нас же сегодня как раз годовщина свадьбы, я попросила его пораньше прийти.

– Ммм. Ты уверена, что стоит его отвлекать? У него вроде как контракт с немцами намечается.

В этом была вся Оля. Беспокоилась о нас больше, чем о себе.

– Ой, будет тебе. Хватит уже обо мне. Ты лучше расскажи мне, как Данил поживает?

Данил – ее шестилетний сын. Именно так я когда-то хотела назвать своего сына, но не срослось. Я бы могла упрекнуть ее в том, что она украла имя, о котором мечтала я сама, но я никогда ей его не говорила. Этот секрет знал только мой муж. А он бы никогда не рассказал ей мою тайну, хоть они и ладят, как зять и свояченица.

– Данька? Данька хорошо. Уже в школу ему через месяц. Надеюсь, что мой мужчина наконец даст ему свою фамилию. У него вроде как проблемы разрулиться должны.

Подруга сразу погрустнела, и я замяла тему. Она никогда не рассказывала подробности их взаимоотношений, но мой Давид говорил, что тот вроде как связан с криминалом, поэтому и не признает сына официально. Соответственно, и к нам в дом он его приглашать запретил. Чтобы беду не накликать.

Мы еще поговорили с Олей, а затем я побежала по магазинам, чтобы успеть вернуться к шести и приготовить мужу праздничный ужин.

Я летала, словно на крыльях любви и была вне себя от счастья. Мы столько лет обследовались, лечились, и когда уже потеряли надежду, произошло настоящее чудо. Не иначе мои молитвы были услышаны свыше и вознаградили нас с Давидом за терпение. Когда мы только поженились, оба были практически нищими. Давид – сирота, воспитанный строгой тетей, которая всю жизнь проработала педагогом, я же была из неблагополучной семьи. Мой отец умер, когда мне было пять, а затем мама, некогда талантливая пианистка, а после – обычная продавщица, спустя полгода снова вышла замуж за местного слесаря и с разницей в два года родила двух сыновей, так что всё ее внимание было посвящено им и пьющему супругу, на которого она практически молилась, боялась, что он от нее уйдет.

Так что мы с Давидом поднялись вместе с самых низов, постепенно основали свой бизнес по продаже автомобильных запчастей, и единственное, чего нам не хватало – ребенка.

Чтобы не носить тяжести, я взяла по магазинам своего водителя, так что всё, что мне оставалось – это выбирать продукты. Так что к тому моменту, как я вернулась домой, была полна сил, энергии и щемящего счастья.

Вот только когда я вошла в дом, то замерла, услышав знакомые голоса.

– Ты будешь с ней разводиться? Я тебе сына родила, а у вас с ней за десять года даже ни одной беременности. А даже если случится чудо, и она родит, то кто у вас может родиться? Она же старородка.

– К чему снова этот разговор? У нас с Алевтиной бизнес, я тебя сразу предупредил, никакого развода. А тебя и ребенка я обеспечу.

Я замерла, услышав голос мужа. Хотела бы обмануть себя, сказать, что мне показалось, но это был он.

– Так подели этот чертов бизнес, в конце концов, отбери его! Скоро наш Данил в школу пойдет, мне надоело просить его, чтобы он не называл тебя папой при твой клуше-жене!

– Рот закрой! Я тебе сказал, чтобы ты его к нам с Алевтиной в дом не водила.

– Ну мы же с ней сестры, как же так, она ведь так любит нянчиться с нашим Данилом. Даже свекровь на моей стороне, наш сын – ее любимый внук. Сколько можно прятаться?!

Я застыла, не веря, что моя подруга и мой любимый муж могли так со мной поступить. Я толкнула дверь и медленно вошла внутрь кабинета.

– Как давно свекровь знаешь, что у тебя сын от моей сестры?

Немая пауза. Муж открывает рот, но первой говорит моя сестра и подруга. Уже бывшая.

– С самого начала. Тебе же ясно сказали, что дети от тебя нежеланные! Ты бракованная пустышка!

Оскорбления моей сестры Ольги сыпались на меня как из рога изобилия, а я впала в ступор. Вспоминала ее утренние слова.

– Делай аборт! Ты же не хочешь родить инвалида?

2. Глава 2

Я стояла на пороге гостиной и, казалось, практически задыхалась. Перед глазами потемнело, я вцепилась пальцами в дверной косяк и еле удержалась на ногах, до того меня не держали колени.

Тело охватила слабость, но я продолжала смотреть на свою сестру.

– Куда ставить пакеты с продуктами, хозяйка? – раздался вдруг сзади голос водитель.

Я совсем забыла, что он пошел следом за мной. Мои щеки окрасились в красный, и я наверняка напоминала собой спелый помидор.

– Поставь на пол, Федор. И можешь идти, спасибо за помощь, – произнесла я, отпуская его, и он довольно быстро испарился. За что я его ценила, так это за молчаливость. Вот только то, что меня унизили в его присутствии, только заставляло меня стыдиться происходящего сильнее.

– Что за привычка прислугу в дом пускать? Я же тебя сто раз учила, что они должны знать свое место и не сметь пересекать порог хозяйского дома.

Недовольный голос сестры вывел меня из ступора.

– Пока что я тут хозяйка, и мне решать, кто будет переступать порог этого дома, а кто нет, – спокойно произнесла я, хотя один бог знает, как дорого мне стоило сохранять нейтральным голос.

Внутри я вся горела, а мое сердце разрывали в клочья адские псы церберы, дербаня его на ошметки и жадно вгрызаясь в мою плоть. Боль ширилась, острыми укусами проходясь по всему телу, но я не желала показывать Ольге, как мне было плохо.