– Думай, что говоришь при ребенке, Алевтина, – осадил меня Давид, хмуро поглядывая на сына, который переводил с меня на своего отца тревожный взгляд. – Держи себя в руках, Даниил, мужчины не плачут, ты же помнишь? Ольга, отведи его в комнату, нечего ему взрослые разговоры слушать.

Ольга поджала губы, посмотрела на меня напоследок и послушно увела сына, который крутил головой, продолжая смотреть на нас.

Я горько хохотнула раз, два, а затем смеялась не переставая. Вспомнила не только ее слова, но и подарки, которые ей дарил Давид. Они не блистали оригинальностью. А я еще удивлялась, почему она получала те же украшения от своего мужчины, какие всегда мне дарил Давид. А оказалось, что ему просто было лень выбирать что-то новое и он просто дублировал то, что дарил мне. Либо наоборот. Дарил мне то, что уже испробовал на ней. Гнусно. Как же гнусно.

Мы остались с Давидом вдвоем, но больше всего я хотела, чтобы он исчез и закрыл свой рот. Вот только у него на этот счет было другое мнение. Она заговорил со мной так, словно я не его бусинка, которую он заверял в своей вечной любви и верности. Приводил мне в пример лебедей и волков, а сам… Сам оказался обычным шакалом.

– Прекрати истерить, Алевтина. Ты же не хочешь оказаться в психушке снова?

Прямая угроза повисла в воздухе, и я прикрыла глаза, желая выцарапать ему глаза. Не ожидала, что он ударит исподтишка, в спину.

3. Глава 3

– Прекрати истерить, Алевтина. Ты же не хочешь оказаться в психушке снова?

Угроза Давида никак не укладывалась в моей голове. Он никогда не говорил со мной таким жестким непререкаемым тоном, не позволял себе подобных слов в мой адрес. Ни разу за все годы нашего брака не упомянул о моем постыдном прошлом.

– Ты мне сейчас угрожаешь? – переспросила я, всё еще не веря в услышанное.

– Когда такое было? Я просто велю тебе успокоиться, чтобы не расшатались нервы. Мы оба знаем, что ты излишне впечатлительная и эмоциональная. Ты уже не подросток, каким была, когда случился тот твой семейный инцидент, так что держи себя в руках, – недовольно ощерился муж, опуская глаза на мою бурно вздымающуюся грудь. Я прикрыла ее руками, не желая, чтобы он трогал меня даже взглядом. – Ты в таком виде на улице шорохалась, Алевтина?

Давид ощерился, его кадык нервно дернулся, а глаза прищурились. Нижняя челюсть слегка выдвинута вперед, намекая на зарождающуюся агрессию, но я подавила в себе первый порыв оправдаться, что я расстегнула верхние пуговицы у платья лишь потому, что мне стало тяжело дышать. Вспомнила, что послужило тому причиной. Его предательство.

– Не смей, – начала я и осеклась, чувствуя, как резануло горечью горло. – Не смей читать мне нотации, как подобает вести себя настоящей замужней женщине. Я-то думала, мой муж – приличный семьянин, тяготеющий к патриархату, а он просто-напросто кобель, который в чужом глазу соринку заметит, а в своем бревно не видит.

– Не стоит истерить, Алевтина. Я ничего такого не сделал. Мы с тобой уже столько лет женаты, и у нас нет детей. Каюсь, переспал с твоей сестрой случайно, когда был не в себе, но когда она решила рожать, я был не против. Мне нужен сын, продолжатель рода, и она его мне дала. Этого ребенка я бы ни за что не привел к нам в дом и не побеспокоил тебя им. Если бы ты не пришла пораньше, то всё у нас было бы, как раньше.

– Как раньше? Это как? Собирался скрывать его от меня всю жизнь? Он ведь мой племянник, Давид, очнись! Заставил бы его тебя называть дядя Давид при мне, а отцом наедине? Ты себя слышишь? Что за бред?

– Хватит истерить, Алевтина. Ничего ужасного не случилось. Ольга будет воспитывать его сама, я же буду лишь их содержать и навещать иногда. Считай, что она просто моя вторая жена, которая тебя не побеспокоит. Я решу этот вопрос. Больше они порога этого дома не переступят, так что забудь о том, что случилось сегодня. Через час мой водитель отвезет их, а мы с тобой отправимся за стол. Ужинать. У нас годовщина свадьбы, дорогая, если ты не забыла. Я приготовил тебе подарок. Надеюсь, он скрасит твое плохое настроение.