Слышу снаружи какие-то звуки. Скрипит порог. Шаги. Стелла?

Слишком увесистые для сестры. Может быть, она пришла в обличье стражника?

Спешу проверить, но застываю, как только открываю дверь….

На пороге стоит самый настоящий медведь и я в ужасе захлопываю дверь. Секундный шок, и тут же ищу чем загородить проход.

Разве эта лавка спасёт? Да тот шерстяной бугай на пороге, если голоден, то и стены проломит одной лапой.

О боги! Что делать?

Тук-тук!

Слышу в дверь самый обычный стук костяшками пальцев. Не когтями? Не лапой?

– Эм, мадам, я, конечно, прошу прощения, что вас напугал. Но может вы впустите меня в мой же дом? – звучит мужской бас с нотками смеха.

Чего?!

Медведь-оборотень? Его дом?

Смаргиваю, пытаясь связать все в голове, а человекозверь за дверью терпением не отличается.

– Вы там впорядке? В обморок не упали? – спрашивает он, но ответить я не успеваю, так как все внимание забирает себе скользящая по полу лавка.

И магия тут не при чем.

Бугай просто толкает одной левой дверь, и та открывается, а замок брякает и повисает на вытянутой с корнем из деревянного косяка петле.

С замиранием смотрю в появившуюся щель на огромному грудь. Обнаженную при том, и тут же отворачиваюсь.

– Ох, простите, я думал вы в обморок упали. А я, знаете ли, не привык под порогом одежду держать на случай нежданных гостей, – вроде извиняется, а в низком басистом голосе слышится смех.

Хотя… кто и должен сейчас извиняться, то это, кажется, я. Он ведь хозяином дома представился. А значит, тут два варианта: он на нашей со Стеллой стороне или… ноги привели меня не туда.

Только этого не хватало!

Как понять? Не в лоб же спрашивать?

А если второй вариант, то чего мне ждать?

Делаю пару шагов назад, пока медведь шуршит чем-то в шкафу у входа. Кошусь краем глаза на кровать, где тихонько спит малыш. Его почти не видно за импровизированным ограждением из полотенец и одеяла. И это хорошо.

Неизвестно ещё, что на уме у хозяина.

– Ну, малая, – обращается ко мне медведь, как только щелкает застежка ремня, и я с опаской перевожу взгляд в его сторону.

Оделся, хвала богам!

Но все равно внутри очень дурацкое чувство, и тело напряжено до кончиков пальцев. Не только от страха. А потому, что все это как-то не правильно и дико неудобно.

Я не оставалась наедине с незнакомыми мужчинами до свадьбы, а после и подавно….

– Как же тебя такую хрупкую в мою хижину через весь лес занесло и не поломало? – горлопанит медведь.

Я отрываю взгляд от его светлой льняной рубахи, которая мне бы пришлась целым одеялом, и смотрю на лицо.

Суровое. С рыжей щетиной. И волосы у него тоже рыжие. Длинные. Глаза темные, почти черные. Брови пугающе нахмурены, при том, что злым он совсем не кажется.

Да и пугать меня не хотел, как говорит. А раз спрашивает, как меня сюда занесло, то со Стеллой не связан. Это плохо. Очень плохо.

Значит, я, все-таки, ошиблась.

– Немая, что ль? – хмурится мужчина, склоняя голову на бок.

– Нет, – мотаю головой и пытаюсь заставить себя говорить.

Только вот, что ему говорить? Не рассказывать же, что я от мужа-предателя сбежала. Вдруг это медведь меня сейчас за волосы обратно потащит, чтобы за беглянку награду стрясти?

Хотя, с виду он не такой.

Мда, стоит ли верить собственным мнениям о людях, когда я родного мужа толком-то и не знала, оказывается….

От этой мысли саднит душу. Сейчас не о нем.

Нужно думать, как выкрутиться.

– Имя-то есть? – спрашивает незнакомец, убирает со лба выбившуюся прядь огненно-рыжих волос, и теперь я понимаю, что он не так уж и стар, как показалось вначале.

Лет тридцать? Тридцать пять?

– Есть, – отзываюсь я, поглядывая искоса на сына. Не проснулся ли от нашего шума.