– Никто не думает, что Маша это сделала, – немного устало отвечает администратор. – Амалия Робертовна живёт здесь уже два месяца, и каждую неделю пытается найти повод, который мы не можем игнорировать из-за возможных проблем с её мужем.

– Тем более! – воодушевляюсь я. – Все же считают меня постояльцем! Так позвольте помочь.

8. Амалия

Амалия Робертовна оказывается миловидной натуральной блондинкой лет тридцати с таким утонченным и привлекательным лицом, с каким, я уверена, не рождаются даже самые удачливые женщины. И все же в тонком вздернутом носике и идеальных губах не прослеживается следов пластики. Либо ей все же повезло, либо хирург, который помог ей достичь такой красоты – настоящий бог своего дела.

Она одета совершенно не так, как я себе представляла себе: в строгий деловой костюм, а не розовые рюши. Светлые пряди ровной волной обрамляют несчастное лицо. В ушах – маленькие звездочки бриллиантов, но отчего-то мне кажется, что эти похожие на бижутерию сережки стоят больше, чем все мои украшения вместе взятые.

Она выслушивает мои путаные объяснения и, вздыхая, кивает. Протягивает изящную руку с неброским нюдовым маникюром, уверенно пожимает мою. Потом приглашает к себе – этот разговор не для коридора.

Признаться, я не ожидала, что она произведет такое впечатление – не изводящей работников отеля необоснованными требованиями истерички, а очень несчастной бизнес-леди.

А еще она абсолютно точно не пьяна. Хотя я замечаю, что на столе стоит наполненный доверху стакан с, кажется, коньяком. Теперь все, что рассказал портье, кажется мне фарсом, а этот стакан – частью какой-то тщательно спланированной этой без сомнения неглупой женщиной сцены.

– Выпьете, Алина? – предлагает Амалия.

– Смотря что вы мне расскажете, – пытаюсь шутить я. – Лучше выпить? А то Паша сейчас в том классе с той женщиной… Это мой сын.

Амалия включает телевизор – на уже знакомом мне канале. Паша и Аня, ее дочка, вместе «вылавливают» из моря английских букв буквы по алфавиту, а их учительница, смеясь, прилепляет их на магнитную доску в нужном порядке. Дети выглядят счастливыми и очень заинтересованными, она старательно повторяют за Марией Александровной слова, начинающиеся на «выловленные» буквы, и та прилепляет рядом со значками рисунки животных и овощей.

– Алина, вы давно здесь живете? – вдруг спрашивает Амалия.

– Несколько дней, – теряюсь я. – А вы?

Она встает, выливает в раковину содержимое стакана, а сама достает из бара бутылку сухого белого вина и два бокала. Приносит их, наполняет, делает глоток. Ее движения изящны и как-то аристократичны.

– А я уже два месяца, – задумчиво отвечает она. – Вы же не сами выбрали «Зевс»? Не обижайтесь, но если я вижу тут женщин, то чаще всего они оказываются женами или подругами влиятельных и очень богатых мужчин.

– Меня привез сюда хозяин отеля, – решаю сказать правду я. Этой женщине совершенно не хочется врать. – У нас с ним и правда были отношения.

– Дмитрий очень опасный человек, – туманно отвечает Амалия, и отчего-то у меня мурашки бегут по рукам. – Он финансировал избирательную кампанию моего мужа, когда тот впервые выдвигался. Они хорошие друзья. Вы, наверно, знаете.

Так вот откуда я знаю фамилию! А я-то думала…

– Плохо помню, – делаю я глоток.

– А Николай помнит прекрасно, – грустно усмехается блондинка. – Это их мир. Они горой друг за друга. И если переходишь дорогу одному, то переходишь обоим. Даже странно, что мы с вами не встречались раньше. Я вообще, признаюсь, удивлена, что у Дмитрия есть постоянные отношения. Он довольно циничен насчет женщин. Мой муж говорит, что он никогда не стал бы жениться. – Она делает еще один глоток и откидывается на спинку кресла. – Говорит, что Дмитрий может купить любую, но ему не нужна ни одна. Я рада, что это не так.