— Я так соскучился, маленькая моя, — шепчу ей в шею.

Голова кругом. Меня ломает от желания поскорее трахнуть ее, но я сдерживаюсь.

Она пахнет охуенно. Как-то совсем не так, как раньше, но не менее возбуждающе. Веду языком вниз от острой ключицы к груди. Женя нервно прикрывается. А я чувствую на языке сладкий привкус:

— Ты такая вкусная, малышка.

Стягиваю с члена высохшую резинку, не отрываясь от Жени. Только ее мне хочется трахать без всякой защиты. Охуеть, как хочется.

Приставляю до боли разбухшую головку к ее губкам.

Женя прикрывает одной рукой лицо, привлекая мое внимание.

Блядь.

Она плачет?

Мозг наконец начинает функционировать в полную силу. Даже несмотря на влитую в меня бутылку вискаря. Ее слезы отрезвляют будто адреналин.

Ну и долбоеб!

— Блядь, прости, — убираю руку с ее лица, и целую мокрые от слез глаза. — Прости, малыш. Я просто слишком пьян.

— Заканчивай то, что начал, Герман! — взахлеб говорит она. — Мне больше нечего тебе предложить. А деньги позарез нужны!

Мне хочется оправдаться перед ней. Хочется отдать ей все, что у меня есть, лишь бы она простила и вернулась. Мне без нее пиздец. Но я знаю, что не простит. Она ненавидит меня. А я эгоистично не могу себе позволить еще раз отпустить ее. Поэтому новый план возникает сам собой:

— Мне не интересно трахать безэмоциональную куклу, — говорю пьяно. — Это сильно не тянет на десять миллионов. С завтрашнего дня будешь работать моим секретарем. Думаю, там ты сможешь оказаться полезней, чем в качестве любовницы.

Вру, и сам себе не верю. Она одним своим видом тянет на все миллионы мира. Особенно когда лежит передо мной голая. Охуенных трудов стоит сейчас остановиться. Руки до боли сжимают край столешницы. Сдержаться, чтобы не накосячить еще сильнее.

— У тебя уже есть секретарь, — выдавливает язвительно сквозь слезы.

— Любовница тоже, — отзываюсь ей в тон. — Но скажем, у моей жены есть блат, — целую ее в лоб.

Просто не могу удержаться от прикосновений к ней.

Нажимаю кнопку на коммутаторе:

— Зайди срочно.

Слезаю со стола, стягиваю с себя рубашку и заворачиваю в нее Женю, помогая ей сесть.

В дверях появляется секретарша, которую я нанял только потому что она показалась мне похожей на Женю. Но сейчас видя перед собой оригинал, понимаю, что на нее никто не может быть похож. Она единственная в мире такая…

— Герман Валерич, вызывали?

— Да, Вик. Ты уволена, — бросаю коротко.

— Но за что?! — удивляется секретарша.

— Не справляешься с обязанностями: моя жена велела принести чай — его до сих пор нет. Завтра зайди в бухгалтерию за расчетом.

Она ретируется не столь эффектно, как когда-то Света. Но я знаю, что очередь из людей, желающих мне смерти пополнилась.

Смотрю на Женю, сидящую передо мной в моей рубашке. Она вытирает слезы. А я дико пьян и счастлив:

— Видишь, место вакантно.

— Какой же ты мерзавец, Князев, — ворчит она.

— Я знаю. Но если ты попросишь, я исправлюсь.

— Пусть тебя твоя беременная любовница просит! Или кто там она теперь? Жена? Мне уже все равно, — она отталкивает меня и слезает со стола.

— Раз тебе так интересно: это место тоже вакантно с самого нашего развода, — хочу сразу прояснить, чтобы не выглядело так, будто я снова кому-то изменяю. — Я не женат.

— О, правда?! — резко поворачивается ко мне и удивленно округляет свои красивые глаза. — Так я могу вернуться?!

Стою в немом шоке. Она сейчас серьезно?

— Ты правда ожидал от меня такой реакции? — скептически выгибает бровь.

Очень хотелось бы.

— Значит забил на ребенка и бросил беременную женщину? — с отвращением говорит она. — Еще лучше!

— Вовсе не забил, — я потираю пальцами переносицу, пытаясь силой мысли заставить себя хоть немного протрезветь. — Я помогаю ей финансово. Но пока я не удостоверюсь, что ребенок действительно мой, и речи не может быть о женитьбе.