Милая Женя, я знаю все! Особенно то, что я в эти игры больше не играю!
- Жень, принеси пожалуйста воды, - шепчу я не своим голосом.
Моя уже бывшая ассистентка срывается в коридор к кулеру, я бегу вслед за ней и быстро, пока она не поняла подвох, захлопываю дверь. Два оборота ключа и я спасена! По крайней мере у меня есть несколько часов тишины, когда мне не будут ссать в уши своей космической, неземной любовью. Как мерзко.
Как же все это мерзко!

- Анастасия Борисовна, откройте.
Я наваливаюсь на дверь всем весом и теперь, без вида этой ангельской мордашки перед собой, наконец могу дышать. Глубоко, тяжело, рвано, как утопающий, который все-таки доплыл до берега.
- Женя, лучше не нарывайся. А иначе на правах твоей рабочей мамы, отхожу тебя хворостиной по хребтине.
- Анастасия Борисовна, ну мы же взрослые люди…
- Нет, Женечка. Взрослая тут только я. А вы: престарелый козел с преждевременной эякуляцией и молодая швабра без моральных принципов!

Я говорю громко, так чтобы меня слышали другие, и через секунду в коридоре раздаются шаги. На нашу ссору слетаются любопытные мотыльки в белых халатах, и уже завтра из каждого утюга будут смаковать подробности романа Савранского и Юного дарования Руденко Евгении.
Но это завтра, так далеко я не заглядываю. У меня задача попроще - не сдохнуть сегодня.
Опираюсь о стену, доползаю до стола и стекаю вниз на корявое, грязное кресло. Таблетки от мигрени тотчас бросаются мне в глаза, зелёный блистер лежит на самом верху кучи из косметики, неработающих зарядок и салфеток.
Я разжёвываю горькую таблетку и глотаю так, без воды. В этот момент и звонит мой сотовый телефон.
- Настя, - голос Савранского иглами проникает прямо под кожу, - послушай.
- Нет. Это ты послушай, - перебиваю я мужа, - если ты не хочешь концерт от униженной и оскорбленной жены, со слезами и мольбами вернуться обратно в семью, то не лезь. И соплячку свою спрячь от греха подальше. Дай мне доработать этот день, а вечером мы поговорим.
Я отключаюсь сразу, не дождавшись ответа. И наконец выдыхаю, потому что голова больше не болит. И сердце… оно стучит как прежде, будто ничего не случилось.
Так что через час только распотрошенная косметичка на столе, да свитер на кресле напоминают, что сегодня день, когда я узнала, что предатели подчас откликаются на имена любимых нами людей.
Например Женя. И Кеша.

9. Глава 9

Это похоже на какой-то кошмар, на сюрреалистичный сон, на бредни шизофреника!

Однако домой я еду с Савранским. Он ждет меня на парковке возле главного корпуса. Открывает дверь и даже пытается подать руку, чтобы я села в его новенькую ауди.

«Чтобы возить Томку в школу», - звучит в голове смех мужа.

Я морщусь, представляя, что не только для дочки были эти дорогие понты. Что не только дочь подвозили на переднем сидении, но и Женечкина задница поелозила по белоснежной кожаной обивке.

Фу! От омерзения меня снова мутит, так что я открываю окно и вываливаюсь на дорогу. Ледяной ветер бьет по щекам, возвращает обратно в реальность.

Хреновую такую реальность.

Мы едем молча. Молча добираемся до дома, молча паркуем машину во дворе и так же молча выходим на газон. Савранский снова пытается подать мне руку, а я не понимаю, зачем сейчас вся эта игра в галантность.

Противно.

Когда мы открываем дверь, нам навстречу бежит Тамара. На несколько шагов позади и не так радостно встречает Никита. У него серьезный взгляд, которым он оценивает меня и Савранского.

- Вы рано.

Судя по тону, сын обо всем догадался. А вот Тома наоборот, скачет вокруг Кеши счастливая, разве что язык не вываливает от радости, как щенок. Мне обидно. Потому что меня она так не встречает.