- Ой, а мне очень нравится, - Гаврил выхватил из рук товарища телефон и подмигнул фотографии на ней. Теперь уже мы хором закричали:

- Гавр!!!

Долговязый милашка поник:

- Ну и ладно вам. А дядя этот интересный, фактурный, очень любит слушать лекции и смотреть мотивирующие ролики, типа встань и иди. Твой лучший день сегодня, твоя лучшая жизнь впереди. Ну, все такое, понимаете?

- Угу, херню всякую, - кивнул Тимур и передал телефон дальше, администратору.

- Ой, я тоже его знаю. Он всегда после тренировки покупает у нас белковый коктейль, потом звонит кому-то и улыбается.

- Это мне, - подала голос я. – Он мне звонит по вечерам, чтобы сказать, что задержится. Вот только я не помню, когда Кеша в последний раз улыбался…

Мне снова стало грустно. Голова гудела, ноги налились свинцом и пульсировали там, где пальцы. Смешные шутки звучали все реже, конфеты закончились и только черные страшные глаза продолжали буравить во мне две дырки. Так что хотелось снова застегнуть пуговицу на пижаме.

Через полчаса мы вывалились из клуба, дошли до какого-то кафе, там Тимур заставил меня съесть что-то жирное и горячее, а Гаврила выпросил микрофон и горланил песню Аллегровой. Нина постоянно болтала по телефону, хихикала и кажется жаждала продолжить веселье.

Последнее что я помнила, как кто-то запихивал меня в такси, в руках я держала сумочку и пачку бумаг. Откуда те только взяться успели?

Ввалившись домой, я смогла добрести до спальни и как была, рухнула на кровать к Савранскому, спасибо, что пижаму переодевать не пришлось.

Утро наступило рано и принесло головную боль и адское чувство вины.

- Мам, девять утра, - пробасил Никита с кухни. – Ты на работу теперь совсем ходить не будешь?

Я зажмурилась от яркого света. Сын понимающе усмехнулся и задернул шторы. Дышать стало чуть легче. А вот тошнота не прошла.

- Я вчера праздновала что-то, - еле выдавила я. Во рту сухо как в пустыне Сахара, живот болит от голода, но при одной мысли о еде, меня снова выворачивало наизнанку. Господи, зачем ты придумал алкоголь и неуравновешенных женщин?! Давай либо одно, либо другое, вместе нам никак нельзя.

- Я знаю, что ты праздновала. Начало подготовки к Олимпиаде.

- Что? – вскрикнула я и тут же осеклась. В таком состоянии даже говорить было больно.

Никита тем временем протянул мне смятые бумаги. Я еле разобрала название Спортзала напротив моей больницы. А еще нашла свою подпись. И сумму в восемьдесят три тысячи рублей, которую тоже оплатила я.

- Годовой абонемент, мам. С персональным тренером. Это сильно!

- Пожалуйста, не издевайся. – В висках снова зашумело. - Никит, ты же опытный алкаш, реанимируй свою мать, прошу!

Через час я уже стояла на ногах. Относительно бодрая, частично собранная и в состоянии мыслить разумно. Сын дал мне пару шипучих таблеток и, когда мне стало чуть-чуть лучше, накормил завтраком. Потом велел идти в душ, а после всучил какие-то средства для гигиены полости рта. Теперь я понимала, почему никогда не ловила его пьяным. С таким уровнем подготовки Штирлиц мог бы работать на пять разведок сразу.

На работу я опоздала, но знала, что Женя снова прикроет меня. Когда я ввалилась в кабинет, моя ассистент переодевала халат:

- Простите, Анастасия Борисовна, пока заполняла историю, кофе пила и все на себя. Такая неуклюжая!

Неуклюжая. А еще очень красивая. Я замерла в двери, и не могла отвести взгляда от пшеничных волос, тонкой, точеной спины и цветка сакуры распустившегося вдоль позвонков.

- Хорошая татуировка, Женечка. Главное редкая, - только и смогла выдавить я.

8. Глава 8

Этот кабинет я занимала последние лет пять. С Женей - всего полгода. За время, что я проработала здесь, я изучила каждый уголок, каждый сантиметр своего убежища.