Петляю по улицам уставшего вечернего города, в машине тепло, а согреться не получается. Боль, как и простуда, усиливается к вечеру, зараза.

Начинаю подпевать какой-то певице по радио, постукивая пальцами по рулю, но когда песня сменяется, я замираю и тихо плачу на каждое слово, будь то куплет или припев… все попадает прямо в сердце...

- «Ты она и я все ясно*»…

Останавливаюсь перед домом, не заезжая в гараж. Машина Тимура на месте, из занавешенных окон льет свет, проникая в щели, а я сижу и не хочу туда идти. Соскучилась по детям, устала на работе, мечтаю принять ванну, но идти в дом не хочу.

Эта серая гниль пробралась и туда, теперь я это чувствую. Тут свежий воздух, тут пока что могу дышать, а там задыхаюсь.

Телефон вибрирует, и я его машинально поднимаю.

- Алло?

- Привет, Кирюш, - звучит голос Кристины, и я снова срываюсь услышать родную душу. – Ну тише, тише, дорогая. Успокойся. Я слышу тебя. Можешь ни слова не говорить, слышу.

- Не хочу туда… Не хочу туда идти. Когда я на работе, далеко, я вижу все как есть. Всю правду. А лицом к лицу я снова не верю, что он это и правда сделал, понимаешь? Мне нужен мой муж, Кристин. Мой верный Тимур.

- Понимаю.

- Я знаешь думала и не смогла понять одного, за что он так со мной? Я же… я же так старалась ради нас… Ты же видела все сама. Мне было двадцать один с небольшим, когда меня впервые вдруг мамой назвали. Мамой, Кристин. Я о детях знала только то, что они появляются от секса через девять месяцев. А о самом сексе знала лишь теорию. Да он стал первым в моей жизни во всем. Но я ни разу не задумалась, принимая его прошлое, умершую жену и память о ней… Я же… я же…

Она молчала. Она позвонила, чтобы я высказалась. Потому что знала, что мне это нужно. И я говорила. Не подбирая слов и не строя сложных предложений. Я просто говорила.

- В кого я превратилась? Чувствую себя носком поношенным. В соплях, слезах… Кто эта женщина? Разве ты видишь ту девушку, с которой была знакома столько лет? Или ту женщину месяц назад? А я даже ненавидеть его отказываюсь, только отвращение и неприкрытая боль внутри меня. Боль, которую он не видит. Я смотрела на него истекая ею, а он сказал, что я себя накрутила. Я просто разрушаюсь. Я молчу и не говорю ни слова почти. Не хочу, чтобы дети слышали или узнали рано. Только терпеть это жжение внутри все сложнее. У меня не получается.

- Кира, выйди из машины, вытри слезы и поговори с ним. Не смей держать все в себе. Хватит. Пойми одно – это не ты его потеряла. Это он потерял тебя. Он предал свою Киру, преданную и ласковую жену. Это он должен сидеть в машине и от стыда и муки не знать, как войти в собственный дом. Не ты. Поэтому, носовой платок в глаза и ноздри. Протерла там все насухо и пошла вставила ему по полной. Привык что ты вся такая милашка с юга.

Улыбаюсь ее словам и мне кажется нравится ее план, даже очень.

- Только не сегодня. У меня эти дни просто ужасно загружены, я ж говорила. Это не просто собрание организовать, там целая куча всего, что нужно учесть и ни в коем случае не забыть. Но в четверг вроде бы попроще будет. Так что я к тебе думала с просьбой…

- Привози. Я Аленке, итак, обещала, что твои приедут. Так что не парься даже и в школу отвезу на следующий день и заберу.

- Думаю забирать не нужно будет. Хотя, посмотрим. Как все пройдет, вообще не знаю. Честно даже слов нет. С чего начну, без понятия.

- Может сказать для начала, что он козел, а дальше язык сам развяжется в правильную сторону.

Тихо посмеиваюсь, вспоминая что даже ни разу не обозвала его каким-то отвратительным словом. Мы вообще на матах или оскорблениях не говорим и не ругаемся фактически.