– Придется наведаться в тот дом! Интересно, чей он? Только…

– Что еще?

– Возьми с собой юристов компании. Сам понимаешь, ситуация поганая.

Сергей мнется, словно хочет что-то сказать, но не решается.

– Ну? – подталкиваю я его.

– И вызови полицию. Пусть лучше поздно, чем…

От громкого рингтона мы оба вздрагиваем. Сергей хватает мобильник, секунду слушает, не сводя с меня взгляда. У меня сердце проваливается в пятки.

«Пусть она будет жива! Пусть будет!» – повторяю про себя как мантру.

– Потерпевшая проснулась…

Мы оба срываемся с места. Медсестры и больные испуганно шарахаются в стороны, когда мы несемся по коридору. Наверняка они ни разу не видели главврача клиники в таком состоянии.

У дверей палаты нас встречает Виктор. Он закрывает вход спиной.

– Сергей Григорьевич, отдышитесь. Павел Николаевич, наденьте халат.

Халат?

Точно, халат!

И как я не сообразил!

Я быстро натягиваю на себя униформу врача.

Зачем мне светить физиономией, называть себя пострадавшей, признаваться в аварии? Совершенно незнакомая девица. Еще неизвестно, что она делала в коттеджном поселке. Может, телом торговала. Это все равно, что дать в руки обезьяне гранату и ждать, где и когда снаряд взорвется.

– Как она? – едва слышно выдавливаю из себя я. – Кто она? Как зовут?

– Молчит, только плачет.

– Твою ж мать! Что за тайны мадридского двора? – уже злюсь я. – Пусти, я выведу эту девицу на чистую воду!

Я отталкиваю Виктора плечом и врываюсь в палату. Вбегаю, полный решимости разобраться в ситуации и наказать виновных, и застываю, словно пригвожденный к полу. На большой кровати лежит худенькая девушка с осунувшимся лицом. Длинные волосы безобразным веером торчат из-под бинтовой шапочки на всю голову. Они сейчас выглядят птичьим гнездом, настолько спутаны и взъерошены.

Незнакомка смотрит неподвижным взглядом в стену, а по впалым щекам катятся слезы.

И весь мой запал мгновенно растворяется в воздухе. Я судорожно вздыхаю и выхожу из ступора.

– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю тихо.

Она переводит на меня взгляд больших синих глаз. И вдруг исчезает все: черные синяки, очками раскинувшиеся на лице, отеки, взъерошенные пепельные волосы. Я вижу только ясную небесную радужку и тону в ней, тону…

– Кто вы? – спрашивает незнакомка.

От мелодичного голоса прихожу в себя, оглядываюсь на шорох сзади: там нервно топчутся Виктор и Сергей.

Незнакомка приподнимается на локтях, вытягивает худенькую шею. Тонкие ключицы виднеются в распахнутом вороте пижамы, а ниже…

У меня сердце сжимается от жалости и боли. Кажется, будто я сейчас новорожденного котенка обижаю. И хочется застегнуть все пуговички на ее курточке, скрыть от посторонних взглядов маленькую грудь и нежную кожу в золотых веснушках.

Я встряхиваюсь, прогоняя наваждение.

– Я то же самое хотел спросить. Кто вы? Вы попали под колеса машины. Вас привезли без сознания.

– Спасите меня, пожалуйста, – вдруг всхлипывает она.

– Вы в надежных руках, – теперь я еще больше теряюсь.

«О чем она говорит?» – мелькает мысль? – «Об аварии или еще о чем-то?»

– Жить будете.

Виктор кивает медсестре, та поправляет на незнакомке одеяло, вводит иглу в трубочку капельницы и впрыскивает лекарство.

Девушка откидывается на подушки, закрывает глаза. А я перевожу взгляд с врача на приятеля и не понимаю, что сейчас происходит.

– Так, все вон! Больной нужен покой! – выталкивает нас из палаты Виктор.

Мы поддаемся его решительной атаке, но в коридоре я спохватываюсь и бросаюсь обратно. Сергей успевает схватить меня за рукав.

– Куда лезешь? – шипит он. – На нас смотрят.

Я оглядываюсь. Действительно, в коридоре много людей. Пациенты сидят на диванах у телевизора, стоят у поста медсестры. И все недоуменно провожают нас взглядами.