ИЗМЕНА. Обида исчезает после мести Лиза Гамаус
ГЛАВА 1. Три года
Три года брака.
Много это или мало?
Наташке, моей институтской подруге, кажется, что это оптимальное время, чтобы сделать выводы.
– Остановись и подумай. Следующий период наступит, когда браку будет семь лет, а потом двенадцать, – говорит она, сидя напротив меня за чашечкой кофе в самом модном сейчас кафе города – «Айсберге».
У меня от этого названия сразу две ассоциации: фильм «Титаник», красивый, но грустный, и популярная песня времён молодости моей бабушки, где были такие незабвенные слова: «А ты такой холодный, как айсберг в океане».
– Три года – это самый опасный период, – продолжает Наташка.
– В смысле?
– Согласно опросам, это время первой измены. Когда у вас годовщина?
– На следующей неделе.
Сказал бы мне такое кто-нибудь другой, я бы послала его куда подальше и прилично бы огрызнулась, я могу, но Наташке говорить можно всё. Она моя самая близкая подруга, закадычная.
Офлайн встречи хороши тем, что можно почувствовать друг друга энергетически, словить живую волну, если, конечно, в этом есть необходимость. С Наташкой мы обязательно встречаемся раз в десять дней, ну, или две недели.
Наташка в разводе. Но не из-за измены, просто не сошлись характерами. «Осточертели», как она выразилась. Бывает.
Это она меня сюда пригласила. Здесь классные дорогущие пирожные с земляникой, мармелад из мочёных яблок, коньячный трюфель, да и декор прелестный в своей изысканной простоте, где каждый стул по стоимости хорошего холодильника. Ну, и публика непростая. Лишний раз засветиться в таком месте, не помешает, по её мнению.
Модные брендовые шмотки на ней неповторимы своими сочетаниями. Это отдельная песня – Наташка и шмотки. Я так не умею.
– Праздновать будете?
– Особо не собирались. Посидим где-нибудь вдвоём, – говорю, как есть.
– Кожаная свадьба, слышала?
– Натали, завязывай тему, плиз. Расскажи про Богатырёва, – спрашиваю, потому что, правда, мало приятного анализировать кризис семейной жизни, которого нет.
Виктор Богатырёв – известный блогер-фотограф, который освещает разные крутые ивенты светской жизни, выставки и презентации. У него отличные тексты, которые сопровождают его фото и видео, и почти полмиллиона подписчиков. Помимо этого он часто выступает публично с лекциями.
Наташка работает у него имиджмейкером. Подбирает ему луки на разные мероприятия, собирает шмотки в дорогу, сортируя всё, от ботинок до кепки на определённый день. Каждый лук перекладывает в чемодане большими листами пергаментной бумаги, чтобы он не перепутал и не думал вообще, что на себя нацепить.
Вживую я видела Богатырёва всего несколько раз, и каждый раз он куда-то бежит, спешит, пишет что-то в телефоне и так далее. Он как бы тут, но его нет. Сложный занятой тип. Мне даже не удалось с ним ни разу потрепаться как следует. Знаменитость.
– А что про него рассказывать? Книгу начал какую-то писать.
– О чём?
– Что-то про эмоции и фотографии. Он же мастер заглядывать в душу, хоть и считается светским. Выставку готовит.
Я за неё рада, потому что она довольна своей работой. Та ещё тряпичница. Всегда была самой модной на курсе.
Наговорившись вволю, мы выходим из «Айсберга».
– Агат, ты только не психуй, а отнесись ко всему объективно, – мямлит как-то Наташка.
– К чему отнестись?
– Игорёк твой, тебе изменяет.
Глупость какая. Я даже не понимаю, о чём это она.
– Я её знаю, зовут Вероника, она модель. Богатырёв её снимал в студии. Мы с ней делали один проект для ЦУМа, болтали о всякой всячине, и она мне рассказала про своего нового. Всё бы ничего, я бы и внимания не обратила, у неё мужиков больше, чем у тебя туфель, но она мне, дура, фотографию его показала.
Я стою с опущенными руками и медленно закрываю рот, который сам открылся.
– Не узнать Игорька на фото сложно, особенно мне.
– Объективно отнестись? А как это? – рот начинает говорить.
– Лучше знать, Агатик, лучше знать и сделать выводы.
– Выводы? – глотаю я слюну, которой нет, – ты её телефон знаешь?
– Конечно. Записывай, – перекидывает мне её телефон, – Вероника Ифэй.
– Аааа… теперь китайские псевды в моде. Поняла. Азиатка?
– Нет. Просто Ифэй.
Зависаю. Ловлю шум в ушах. Это мир шумит, который не перестаёт меня долбить.
– Может, нет?
– Что нет? Не нет, а да. Зайди к ней в телегу. Там она рассказывает про то, как пульсирует жизнь вокруг, про моду. Она обувь любит рекламировать. У неё ноги, типа, красивые.
– Аааа… ноги.
Думаю про свои. Нормальные как бы, без варикоза, гладкие, но не более того. Раньше длина ног счастью не мешала.
У Наташки звонит телефон, мы быстро целуемся и расходимся по машинам.
Сижу в своём авто со стеклянными глазами минуты две. Морда горит, руки почти трясутся.
«Вероника Ифэй» – набираю я в телеге. Смотрю всё подряд минут двадцать. Серьёзный противник, что уж там. Популярная модель сегодняшнего люкса. Моложе меня лет на десять. И где её только мой Игорёк подцепил, и когда?
Да разве за ним уследишь? Столько командировок разных по всей стране, вечерних встреч, конференций.
А как мне реагировать? Просто так всё ему рассказать, глупо. К тому же, он пронюхает, что инфа может быть от Наташки, и они поссорятся вусмерть. Да и Наташка на меня обидится.
Позвонить модели и сказать, чтобы оставила моего мужа в покое? Ну, как бы тоже дурь.
Тупо смотрю через лобовое стекло, как ходят люди вокруг.
Сознание надо менять. И взять курс на внутренний конфликт. Только хитростью и мозгами. Неужели у меня их меньше, чем у Вероники Ифэй?
ГЛАВА 2. Вдребезги
Дома всё путём.
Игорёк усталый и голодный вваливается из офиса, одаривает традиционным поцелуем в щёку, щиплет за задницу и садится ужинать. Домашняя стряпня превыше всего. Известно, на какой воде приготовлена, на каком масле, на какой соли, с какими овощами и приправами, а главное, чьими чистыми любящими руками. Треплется по телефону, жуёт, встаёт, долбит по пульту телека, потом идёт в гостиную, опять куда-то звонит, ему звонят, он ржёт или ругается, смотрит опять телек или в лэптоп, но уже на диване.
У нас нет детей.
Мы спасались из горящего концертного зала, я упала с лестницы, Игорь не успел меня подхватить, и я пролетела целый пролёт, упав без сознания. Запомнила только бегущие ноги людей. Ребёнка спасти не удалось. Ему было почти семь месяцев. Девочка.
Это случилось полтора года назад.
Вспоминать я об этом практически не могу. Сначала запрещала сама себе об этом думать, потому что только об этом и думала и ночью и днём, а постепенно пришла к тому, что уже не могу вспоминать тот день. Его не было. Точка.
И о детях думать тоже пока не могу. Но я и не беременела больше.
– Ты что такая грустная, Агатик? – спрашивает Игорь, наконец оторвавшись от экрана.
Я открываю рот, чтобы сказать какую-нибудь ерунду, но тут опять звонит его телефон.
– А, Сергей Владимирович, рад вас слышать.
Я иду к тумбочке, где лежат чехлы от диванных подушек. Мне там ничего не надо, я делаю вид, что что-то ищу и прислушиваюсь к разговору.
– Да что вы! – восклицает Игорь, – ну, если только на часок, завтра на работу, у меня важная встреча завтра с утра. И сколько вам исполнилось?
Мне это не нравится. На часах половина девятого. Какой ещё Сергей Владимирович? На какой часок?
Игорь встаёт с дивана и с телефоном отправляется в ванную комнату.
Меня накрывает горячая волна подозрения. Неужели так вот сразу? Только что узнала про эту модель, и она тут как тут? Стою в раздумьях.
Игорь выходит из ванной комнаты.
– У моего старого бухгалтера день рождения сегодня, надо заехать, я на часок, он в соседнем посёлке. Пить не буду. Возьму твою машину.
Я не понимаю, как такое возможно. Я только что узнала про неё, и сразу прилетело. Да у них всё налажено давно! Мне неудобно показывать Игорю, что я ему не доверяю, у нас так не принято, но оставаться круглой дурой тоже не хочется, как и выдавать страшную тайну, не разобравшись.
– А подарок? – говорю я совершенно ненужную вещь. Говорю, потому что хочется его как-то остановить.
– Какой подарок, Агатик? Ты что? Переведу ему немного деньжат и всё. Он хорошо работал.
– Сколько ему?
– Да я даже не спросил. Семьдесят с чем-то.
Врёт! Я же помню, что он спросил.
– А в каком он живёт посёлке?
– Зачем тебе, солнышко? Я мигом.
Я знаю, почему он взял мою машину. На ней отключена навигация, и я не могу отследить, куда он поедет.
– Там бензина мало, я забыла залить.
– Я же просил всегда держать бак полным, – в голосе слышится раздражение.
– Моя машина, хочу заливаю, хочу не заливаю, – огрызнулась я.
Это был его подарок на мой прошлый день рождения. Но она же всё равно моя, какая разница, подарок это, или я сама её купила. Могу и купить, если что.
Но Игорю не нужен скандал или даже лёгкая перебранка, он спешит. Ему надо поскорее свалить. Я это вижу и чувствую. Он меня слышит в пол уха, как жужжание мухи у стекла. Не опасно, даже не оса.
Он уже на втором. Переодевается. Летит обратно. Мягкие брючки, курточка.
– Я поехал, Агатик! Туда и обратно. Надо уважить старика.
Привет передавать виртуальному Сергею Владимировичу не собираюсь. Напускаю немного недовольства во взгляд, чтобы он оставался с лёгким подозрением того, что я приняла версию с бухгалтером, но с большими оговорками.
Если бы я протянула руку и дотронулась до его промежности, то уверена, обнаружила бы там предстартовую готовность, но я её не протянула. То ли не хочу себя расстраивать раньше времени, то ли опять же себя выдавать.
